Неточные совпадения
Всякий из них крепко стоит за каждую букву, за каждый обряд не одной
церковной, но даже обиходной
жизни; всяк почитает великороссийскую церковь погибельною, еретическою, ведущею широким путем в вечные муки, а между тем от нее же принимает и освящение браков и самое крещение.
С ранней молодости был он набожен и до страсти любил
церковную службу,
жизнь вел тихую, скромную, удаляясь от шумных сборищ, где господствовали картеж да водка.
— Господь гордым противится, смиренным же дает благодать, — стоя в сторонке, назидательно говорил отец протопоп окружавшим его дьякону,
церковному старосте и другим. — Наказующий перст Божий того ради коснулся сего прегордого, что, ревнуя богомерзкому расколу, всю свою
жизнь чуждался святой церкви. Притом же, хотя и раскольник, однако ж все-таки должен был принимать в дом духовных лиц со святынею. А наш причт от него медного гроша никогда не видывал.
То были консервативные надежды, надежды искренних, идейных церковных консерваторов, которых приводило в отчаяние разрушение
церковной жизни, господство над нею темных сил.
— Да, да, — говорил Касатский, наклоняя голову. — Ну, а как вы, Пашенька, в
церковной жизни участвуете? — спросил он.
Неточные совпадения
Старые славянофильские идеалы были прежде всего идеалами частной, семейной, бытовой
жизни русского человека, которому не давали выйти в ширь исторического существования, который не созрел еще для такого существования [Я не касаюсь здесь
церковных идей Хомякова, которые очень глубоки и сохраняют свое непреходящее значение.].
В прошлом можно установить три типа мистики: мистика индивидуального пути души к Богу, это наиболее
церковная форма; мистика гностическая, которую не следует отождествлять с гностиками-еретиками первых веков, эта мистика обращена не к индивидуальной только душе, но также к
жизни космической и божественной; мистика пророческая и мессианская — это мистика сверхисторическая и эсхатологическая, предела конца.
Стихия эта давно уже не преобладает в народной
жизни, но она все еще способна выставлять своих самозванцев, которые придают нашей
церковной и государственной
жизни темно-иррациональный характер, не просветимый никаким светом.
Надобно признаться, дева-родильница совсем не идет в холостую религию христианства. С нею невольно врывается
жизнь, любовь, кротость — в вечные похороны, в Страшный суд и в другие ужасы
церковной теодицеи.
Меня всегда мучили не столько богословские, догматические,
церковные вопросы или школьно-философские вопросы, сколько вопросы о смысле
жизни, о свободе, о назначении человека, о вечности, о страдании, о зле.