Неточные совпадения
Лишь вселенскому
церковному сознанию раскрываются тайны
жизни и бытия, лишь в приобщении к
церковному разуму возможно истинное дерзновение, там лишь гарантия против всякого иллюзионизма и призрачности, там подлинный реализм, реализм мистический.
Философия
церковная есть философия, приобщенная к
жизни мировой души, обладающая мировым смыслом — Логосом, так как Церковь и есть душа мира, соединившаяся с Логосом.
Гете был в глубочайшем смысле слова
церковнее, ближе к мировой душе, чем Кант, Фихте и Гегель, и потому осуществлял в своей
жизни идеал цельного знания.
Бытие,
жизнь духа даны изначально, даны сознанию первичному, не рационализированному, сознанию
церковному, разуму
церковному.
В религиозной
жизни все должно начинаться изнутри, от рождения к новой
жизни, от свободы, любви и благодати
жизни церковной, а не извне, не от природного порядка.
По сущности
церковного самосознания церковь состоит из сынов, из свободных и любящих, к ее
жизни не приобщаются рабы, изнасилованные и тяготящиеся.
Сознание смысла истории и всеразрешающего конца истории возможно лишь для соборной,
церковной мистики, сознание это не дается ни мистике отвлеченной духовности, оторванной от
жизни мировой души и все переносящей внутрь души индивидуальной, ни мистике субъективного опьянения и преувеличения, искажающего перспективы истории.
Нельзя теперь с достаточной силой упирать на то, что сама Церковь, прежде всего сама Церковь — мистична, мистична насквозь, что
жизнь церковная есть
жизнь мистическая.
Вспомним творческий период
жизни Церкви, период вселенских соборов, когда вселенская
церковная истина побеждала бесчисленные ереси.
Оккультически-сектантский тип потому с таким трудом принимает вселенски-церковное сознание, что чувствует себя генералом в искусственно приподнятой атмосфере и не может совершить тот подвиг самоотречения, после которого из генерала превращается в солдата или простого офицера в реальной
жизни церкви.
И ждем мистического
церковного возрождения, которое одинаково победит пресность и рационализма quasi-церковного, и рационализма quasi-мистического, и рационализма открытого, и с ними дьявольскую магию скуки и уродливости
жизни.
Католический разрыв
церковного общества на две части сказался еще в том, что мир был лишен священного писания как непосредственного источника религиозной
жизни и духовенство стало между Евангелием и душами человеческими.
То были консервативные надежды, надежды искренних, идейных церковных консерваторов, которых приводило в отчаяние разрушение
церковной жизни, господство над нею темных сил.
— Да, да, — говорил Касатский, наклоняя голову. — Ну, а как вы, Пашенька, в
церковной жизни участвуете? — спросил он.
Никто и никогда не может сказать про себя, что в личном достижении своем вместил всю полноту церковного опыта, намеченную в догматах, но и никто не может прикоснуться к
церковной жизни вне своего личного опыта, хотя бы и минимального.
Неточные совпадения
Старые славянофильские идеалы были прежде всего идеалами частной, семейной, бытовой
жизни русского человека, которому не давали выйти в ширь исторического существования, который не созрел еще для такого существования [Я не касаюсь здесь
церковных идей Хомякова, которые очень глубоки и сохраняют свое непреходящее значение.].
В прошлом можно установить три типа мистики: мистика индивидуального пути души к Богу, это наиболее
церковная форма; мистика гностическая, которую не следует отождествлять с гностиками-еретиками первых веков, эта мистика обращена не к индивидуальной только душе, но также к
жизни космической и божественной; мистика пророческая и мессианская — это мистика сверхисторическая и эсхатологическая, предела конца.
Стихия эта давно уже не преобладает в народной
жизни, но она все еще способна выставлять своих самозванцев, которые придают нашей
церковной и государственной
жизни темно-иррациональный характер, не просветимый никаким светом.
Надобно признаться, дева-родильница совсем не идет в холостую религию христианства. С нею невольно врывается
жизнь, любовь, кротость — в вечные похороны, в Страшный суд и в другие ужасы
церковной теодицеи.
Меня всегда мучили не столько богословские, догматические,
церковные вопросы или школьно-философские вопросы, сколько вопросы о смысле
жизни, о свободе, о назначении человека, о вечности, о страдании, о зле.