Неточные совпадения
Таковы сказанья
на Горах.
Идут они от дедов, от прадедов. И у русских людей, и у мордвы с черемисой о русском заселенье по Волге преданье одно.
— Ах, дуй их
горой! — вскликнул Василий Фадеев. — Лодки-то, подлецы,
на берегу покинут!.. Ну, так и есть… Осталась ли хоть одна косная?..
Слава Богу, не все захватили… Мироныч, в косную!.. Приплавьте, ребята, лодки-то… Покинули их бестии, и весла по берегу разбросали… Ах, чтоб вам ро́зорвало!.. Ишь что вздумали!.. Поди вот тут — ищи их… Ах, разбойники, разбойники!.. Вот взодрать-то бы всех до единого. Гля-кась, что наделали!..
Потом крякнул с
горя, махнул рукой и
пошел на постоялый двор, где тогда у него воза стояли.
Под
горой пышет парами и кидает кверху черные клубы дыма паровая мукомольня, за ней версты
на полторы вдоль по подолу тянется длинный ряд высоких деревянных соляных амбаров, дальше
пошла гора, густо поросшая орешником, мелким березником и кочерявым дубняком.
Идет,
идет и
на гору поднялся. Вот уж он внутри кремля,
на венце Часовой
горы.
— Его-то и надо объехать, — сказал Смолокуров. — Видишь ли, дело какое. Теперь у него под Царицыном три баржи тюленьего жиру. Знаешь сам, каковы цены
на этот товар. А недели через две, не то и скорее, они в
гору пойдут. Вот и вздумалось мне по теперешней низкой цене у Меркулова все три баржи купить. Понимаешь?
Ниже истока Ахту́бы, с лишком
на двадцать сажен высится правый берег широкой Волги. Здесь край так называемых
Гор. Дальше
пойдут отлогие берега, песчаные степи, кочевья калмыков. Берег глубоким оврагом разрезан. По дну того оврага речка струится; про эту речку такое сказанье
идет от годов стародавних.
— А ты слушай, что дальше-то со мной было, — продолжал Дмитрий Петрович. — Поехал я домой — хвать,
на мосту рогатки, разводят, значит… Пешком было хотел
идти — не пускают. «Один, говорят, плашкот уж совсем выведен». Нечего делать, я
на перевоз… Насилу докликался князей,
пошел к лодке, поскользнулся да по глине, что по масленичной
горе, до самой воды прокатился… Оттого и хорош стал, оттого тебя и перепачкал. А знаешь ли что, Никита Сокровенный?..
С того часу как приехал Чапурин, в безначальном до того доме Марка Данилыча все само собой в порядок пришло. По прядильням и
на пристани
пошел слух, что заправлять делами приехал не то сродник, не то приятель хозяина, что денег у него куры не клюют, а своевольничать не даст никому и подумать. И все присмирело, каждый за своим делом, а дело в руках так и
горит. Еще никто в глаза не видал Патапа Максимыча, а властная его рука уже чуялась.
— Вот, — продолжал Николай Александрыч, — я все вам сказал. А из тамошних мест едет племянник наш Егорушко, скоро увидим его. Привезет он вести обо всем, что творится у наших братьев
на подножьях
горы Араратской. Вот я поведал собору о «веденцах». Сами судите,
идти ли нам из здешних северных мест
на юг араратский.
Слышатся громкие крики, задорная брань. Монахини ругаются, и, задыхаясь, неистово хохочет Серафима Ильинишна. Другие кто кричит, кто голосит, кто визжит, кто выкликает, кто выпевает… Ни дать ни взять — шабаш
на Лысой
горе. Ни Матренушке, ни дворецкому с конторщиком, ни каптенармусу с фельдфебелем не унять через край расходившихся девок и баб. Не сразу могли понять Варенька с Дуней, что дело
идет об Арарате. В источный голос вопит мать Илария, размахивая четками...
Отобедали и тотчас кто за карты, кто смотреть
на хозяйство Андрея Александрыча. Иные по саду разошлись… И Дуня
пошла в сад, одинокая, молчаливая.
На одной из дорожек неожиданно встретилась она с отцом Прохором. Залюбовался он
на высокие густолистные каштаны и чуть слышно напевал какую-то церковную песнь. Сняв широкополую шляпу и низко поклонясь, завел он с Дуней разговор, изредка поглядывал
на нее с жалобною улыбкой, будто угадывая душевное ее
горе и бурю тревожных сомнений. Жаль стало ему бедную девушку.
— Вы, Авдотья Марковна, столько благодеяний мне оказали, что буду я теперь неустанно Бога молить, да устроит он ваш жизненный путь.
Пошли вам Господи доброго и хорошего сожителя, дай Бог удесятерить достатки ваши, дай вам Бог во всю вашу жизнь не видать ни
горя, ни печалей. А я, после таких ко мне милостей, вековечный и верный служитель ваш. Теперь ли, после ли когда, для вас
на всякую послугу готов.
Женитьба… так нечаянно и разочарование, и запах изо рта жены, и чувственность, притворство! И эта мертвая служба, и эти заботы о деньгах, и так год, и два, и десять, и двадцать — и всё то же. И что дальше, то мертвее. Точно равномерно я шел под гору, воображая, что
иду на гору. Так и было. В общественном мнении я шел на гору, и ровно настолько из-под меня уходила жизнь… И вот готово, умирай!
Неточные совпадения
У батюшки, у матушки // С Филиппом побывала я, // За дело принялась. // Три года, так считаю я, // Неделя за неделею, // Одним порядком
шли, // Что год, то дети: некогда // Ни думать, ни печалиться, // Дай Бог с работой справиться // Да лоб перекрестить. // Поешь — когда останется // От старших да от деточек, // Уснешь — когда больна… // А
на четвертый новое // Подкралось
горе лютое — // К кому оно привяжется, // До смерти не избыть!
Но ничего не вышло. Щука опять
на яйца села; блины, которыми острог конопатили, арестанты съели; кошели, в которых кашу варили,
сгорели вместе с кашею. А рознь да галденье
пошли пуще прежнего: опять стали взаимно друг у друга земли разорять, жен в плен уводить, над девами ругаться. Нет порядку, да и полно. Попробовали снова головами тяпаться, но и тут ничего не доспели. Тогда надумали искать себе князя.
Машкин Верх скосили, доделали последние ряды, надели кафтаны и весело
пошли к дому. Левин сел
на лошадь и, с сожалением простившись с мужиками, поехал домой. С
горы он оглянулся; их не видно было в поднимавшемся из низу тумане; были слышны только веселые грубые голоса, хохот и звук сталкивающихся кос.
После короткого совещания — вдоль ли, поперек ли ходить — Прохор Ермилин, тоже известный косец, огромный, черноватый мужик,
пошел передом. Он прошел ряд вперед, повернулся назад и отвалил, и все стали выравниваться за ним, ходя под
гору по лощине и
на гору под самую опушку леса. Солнце зашло за лес. Роса уже пала, и косцы только
на горке были
на солнце, а в низу, по которому поднимался пар, и
на той стороне
шли в свежей, росистой тени. Работа кипела.
— Нет, я и сама не успею, — сказала она и тотчас же подумала: «стало быть, можно было устроиться так, чтобы сделать, как я хотела». — Нет, как ты хотел, так и делай.
Иди в столовую, я сейчас приду, только отобрать эти ненужные вещи, — сказала она, передавая
на руку Аннушки,
на которой уже лежала
гора тряпок, еще что-то.