Неточные совпадения
—
Вон оно что! — молвил Петр Степаныч. А сам думает: «Ай да матери! Этого бы нам с Сеней в год не выдумать». Таифа вспала
ему на ум — толкует она там с Марком Данилычем да вдруг
как брякнет что-нибудь про ту свадьбу… Потому и спросил Таисею,
каких мыслей о том матушка Манефа.
А не должно бы, кажется, быть убыткам —
вон какую цену Морковников дает…» Про Морковникова задумает Меркулов, и вспомнятся
ему фармазоны.
— Эка память-то
какая у меня стала! — сказал
он. — Из ума было
вон… Вот что, Герасим Силыч, деньги мне, братец ты мой, необходимо надо послезавтра на Низ посылать, на ловецких ватагах рабочих надобно рассчитать, а в сборе наличных маловато. Такая крайность, что не придумаю,
как извернуться. Привези, пожалуйста, завтра должок-от.
— Помните, бабы,
как он Настасье Чуркиной этак же судьбу пророчил? — бойко, развязно заговорила и резким голосом покрыла общий говор юркая молодая бабенка из таких,
каких по деревням зовут «урви, да отдай». — Этак же спросили у
него про ее судьбину, а Настасья в те поры была уж просватана, блаженный тогда
как хватит ее братишку по загорбку… Теперь брат-от у ней
вон какой стал, торгует да деньгу копит, а Настасьюшку муж каждый Божий день бьет да колотит.
— Вот всякий гляди да кáзнись, — тараторила разбитная приживалка чиновница Ольга Панфиловна. — Всяким добром ублаготворял мерзких паскуд,
как вон эта злоязычница Аниська Красноглазиха… Не чем другим, а этим самым и навел на себя гнев Господень. И осетрины-то ей, бывало, и белужины, и икры, и дров, и муки, и всякой всячины. Чем бы настоящим бедным подать, тем, что в нищете проводят жизнь благородную,
он только этой гадине. А пошарь-ка в коробье у проклятой Аниськи, увидишь, сколь бедна она.
Нежданно-негаданно нагрянула беда на Смолокурова.
Какой еще горше беды?
Какое богатство на долю человека ни выпади,
какое ни будь у
него изобилие, а нагрянет недуг да приведет с собой калечество, так и несметное богатство выйдет хуже нищеты и всякой нужды. Пропал Марко Данилыч, пиши
его вон из живых.
И, лукаво прищурив глаза, насмешливо поглядел Патап Максимыч на Василья Борисыча, а под тем стул, ровно железный да каленый. Так бы и вскочил, так бы и побежал из горницы
вон, да
как убежишь? И стал
он безответен.
— Будьте спокойны, что могу, то сделаю, — сказал Патап Максимыч. — А теперь вот о чем хочу спросить я вас: от слова не сделается, а все-таки… сами вы видели Марка Данилыча…
Вон и лекарь говорит и по всем замечаниям выходит, что не жилец
он на свете. Надо бы вам хорошенько подумать,
как делами распорядиться.
Все сижу и уж так рад походить минут пять… геморрой-с… все гимнастикой собираюсь лечиться; там, говорят, статские, действительные статские и даже тайные советники охотно через веревочку прыгают-с;
вон оно как, наука-то, в нашем веке-с… так-с…
— Те что? Такие же замарашки, как я сама, — небрежно говорила она, — они родились в черном теле, а этот, — прибавляла она почти с уважением об Андрюше и с некоторою если не робостью, то осторожностью лаская его, — этот — барчонок!
Вон он какой беленький, точно наливной; какие маленькие ручки и ножки, а волоски как шелк. Весь в покойника!
Неточные совпадения
Еремеевна. Да не гневи дядюшку.
Вон, изволь посмотреть, батюшка,
как он глазки-то вытаращил, и ты свои изволь так же вытаращить.
Вральман. Уталец! Не постоит на месте,
как тикой конь пез усды. Ступай! Форт! [
Вон! (от
нем. fort)]
— Прекрасно — на время. Но ты не удовлетворишься этим. Я твоему брату не говорю. Это милое дитя, так же
как этот наш хозяин.
Вон он! — прибавил
он, прислушиваясь к крику «ура» — и
ему весело, а тебя не это удовлетворяет.
Урус яман, яман! — заревел
он и опрометью бросился
вон,
как дикий барс.
—
Вон запустил
как все! — говорил Костанжогло, указывая пальцем. — Довел мужика до
какой бедности! Когда случился падеж, так уж тут нечего глядеть на свое добро. Тут все свое продай, да снабди мужика скотиной, чтобы
он не оставался и одного дни без средств производить работу. А ведь теперь и годами не поправишь: и мужик уже изленился, и загулял, и стал пьяница.