Неточные совпадения
— Слыхали, — протянул писарь. — Много вас, таких-то божьих людей, кажное лето по Ключевой
идет. Достаточно известны. Ну, а дальше што
можешь объяснить? Паспорт есть?
— Вы доброю волею за меня
идете, Серафима Харитоновна? Пожалуйста, не обижайтесь на меня:
может быть, у вас был кто-нибудь другой на примете?
Можно себе представить общее удивление. Писарь настолько потерялся, что некоторое время не
мог выговорить ни одного слова. Да и все другие точно онемели. Вот так гостя бог
послал!.. Не успели все опомниться, а мудреный гость уже в дверях.
Дела Галактиона
шли попрежнему. Бубновский конкурс
мог тянуться бесконечно. Но его интересовал больше всех устав нового банка, который писал Штофф. По этому делу Галактион несколько раз был у Стабровского, где велись предварительные обсуждения этого устава, причем Стабровский обязательно вызывал Ечкина. Этот странный человек делал самые ценные замечания, и Стабровский приходил в восторг.
Эта новость была отпразднована у Стабровского на широкую ногу. Галактион еще в первый раз принимал участие в таком пире и
мог только удивляться, откуда берутся у Стабровского деньги. Обед стоил на плохой конец рублей триста, — сумма, по тугой купеческой арифметике, очень солидная. Ели, пили, говорили речи, поздравляли друг друга и в заключение
послали благодарственную телеграмму Ечкину. Галактион, как ни старался не пить, но это было невозможно. Хозяин так умел просить, что приходилось только пить.
Галактион провел целый день у отца. Все время
шел деловой разговор. Михей Зотыч не выдал себя ни одним словом, что знает что-нибудь про сына.
Может быть, тут был свой расчет,
может быть, нежелание вмешиваться в чужие семейные дела, но Галактиону отец показался немного тронутым человеком. Он помешался на своих мельницах и больше ничего знать не хотел.
—
Идите вы, Галактион Михеич, к жене… Соскучилась она без вас, а мне с вами скучно. Будет… Как-никак, а все-таки я мужняя жена. Вот муж помрет, так,
может, и замуж выйду.
— Я знаю ее характер: не
пойдет… А поголодает, посидит у хлеба без воды и выкинет какую-нибудь глупость. Есть тут один адвокат, Мышников, так он давно за ней ухаживает. Одним словом, долго ли до греха? Так вот я и хотел предложить с своей стороны… Но от меня-то она не примет. Ни-ни! А ты
можешь так сказать, что много был обязан Илье Фирсычу по службе и что мажешь по-родственному ссудить. Только требуй с нее вексель, a то догадается.
— Не убивайтесь, богоданная маменька,
может, все дела помаленьку наладятся. Господь терпел и нам наказал терпеть. Испытания господь
посылает любя и любя наказует за нашу гордость. Кто погордится, а ему сейчас усмирение.
Доктор вдруг замолчал, нахмурился и быстро начал прощаться. Мисс Дудль, знавшая его семейную обстановку, пожалела доктора, которого,
может быть, ждет дома неприятная семейная сцена за лишние полчаса, проведенные у постели больной. Но доктор не
пошел домой, а бесцельно бродил по городу часа три, пока не очутился у новой вальцовой мельницы Луковникова.
Когда старик ушел, Замараев долго не
мог успокоиться. Он даже закрывал глаза, высчитывая вперед разные возможности. Что же, деньги сами в руки
идут… Горденек тятенька, — ну, за свою гордость и поплатится. Замараеву даже сделалось страшно, — очень уж легко деньги давались.
— Поздравляю… Устенька, вы
можете идти к себе.
Пароход
мог отправиться только в конце апреля. Кстати, Харитина назвала его «Первинкой» и любовалась этим именем, как ребенок, придумавший своей новой игрушке название. Отвал был назначен ранним утром, когда на пристанях собственно публики не было. Так хотел Галактион. Когда пароход уже отвалил и сделал поворот, чтобы
идти вверх по реке, к пристани прискакал какой-то господин и отчаянно замахал руками. Это был Ечкин.
— Господи, что прежде-то было, Илья Фирсыч? — повторял он, качая головой. — Разве это самое кто-нибудь
может понять?.. Таких-то и людей больше не осталось. Нынче какой народ
пошел: троюродное наплевать — вот и вся музыка. Настоящего-то и нет. Страху никакого, а каждый норовит только себя выше протчих народов оказать. Даже невероятно смотреть.
— Что же я-то
могу придумать? Ежели в учительницы
идти, так будешь хлеб отбивать у других бедных девушек… Это нехорошо. Уроки давать — то же самое. Поживи, отдохни.
Выйдя от Луковникова, Галактион решительно не знал, куда ему
идти. Раньше он предполагал завернуть к тестю, чтобы повидать детей, но сейчас он не
мог этого сделать. В нем все точно повернулось. Наконец, ему просто было совестно.
Идти на квартиру ему тоже не хотелось. Он без цели
шел из улицы в улицу, пока не остановился перед ссудною кассой Замараева. Начинало уже темнеть, и кое-где в окнах мелькали огни. Галактион позвонил, но ему отворили не сразу. За дверью слышалось какое-то предупреждающее шушуканье.
Магнату пришлось выбраться из города пешком. Извозчиков не было, и за лошадь с экипажем сейчас не взяли бы горы золота. Важно было уже выбраться из линии огня, а куда — все равно. Когда Стабровские уже были за чертой города, произошла встреча с бежавшими в город Галактионом, Мышниковым и Штоффом. Произошел горячий обмен новостей. Пани Стабровская, истощившая последний запас сил, заявила, что дальше не
может идти.
Чем больше
шло время к весне, тем сильнее росла нужда, точно пожар. Раз, когда Устенька вернулась домой из одной поездки по уезду, ее ждала записка Стабровского, кое-как нацарапанная карандашом: «Дорогой друг, заверните сегодня вечером ко мне.
Может быть, это вам будет неприятно, но вас непременно желает видеть Харитина. Ей что-то нужно сказать вам, и она нашла самым удобным, чтоб объяснение происходило в моем присутствии. Я советую вам повидаться с ней».
Может, господь милость свою
посылает: на, очувствуйся, сообразись, — а ты на счетах хочешь сосчитать эту самую беду.
Неточные совпадения
Да объяви всем, чтоб знали: что вот, дискать, какую честь бог
послал городничему, — что выдает дочь свою не то чтобы за какого-нибудь простого человека, а за такого, что и на свете еще не было, что
может все сделать, все, все, все!
Артемий Филиппович.
Идем,
идем, Аммос Федорович! В самом деле
может случиться беда.
Правдин. Мы вас теперь не кликали, и вы
можете идти, куда
шли.
Стародум. Благодарение Богу, что человечество найти защиту
может! Поверь мне, друг мой, где государь мыслит, где знает он, в чем его истинная
слава, там человечеству не
могут не возвращаться его права. Там все скоро ощутят, что каждый должен искать своего счастья и выгод в том одном, что законно… и что угнетать рабством себе подобных беззаконно.
Софья. Всех и вообразить не
можешь. Он хотя и шестнадцати лет, а достиг уже до последней степени своего совершенства и дале не
пойдет.