Неточные совпадения
До Петрова дня оставались еще целые сутки, а на росстани народ уже набирался. Это были все дальние богомольцы, из глухих раскольничьих
углов и дальних мест.
К о. Спиридонию шли благочестивые люди даже из Екатеринбурга и Златоуста, шли целыми неделями. Ключевляне и самосадчане приходили последними, потому что не боялись опоздать. Это было на руку матери Енафе: она побаивалась за свою Аглаиду… Не вышло бы чего
от ключевлян, когда узнают ее. Пока мать Енафа мало с кем говорила, хотя ее и знали почти все.
— Да лет с двадцать
уголь жег, это точно… Теперь вот ни
к чему приехал. Макар, этово-тово, в большаках остался и выход заплатил, ну, теперь уж
от ево вся причина… Может, не выгонит, а может, и выгонит. Не знаю сам, этово-тово.
Всех баб Артем набрал до десятка и повел их через Самосадку
к месту крушения коломенок, под боец Горюн.
От Самосадки нужно было пройти тропами верст пятьдесят, и в проводники Артем взял Мосея Мухина, который сейчас на пристани болтался без дела, — страдовал в горах брат Егор, куренные дрова только еще рубили, и жигаль Мосей отдыхал. Его страда была осенью, когда складывали кучонки и жгли
уголь. Места Мосей знал по всей Каменке верст на двести и повел «сушилок» никому не известными тропами.
Неточные совпадения
Место тяги было недалеко над речкой в мелком осиннике. Подъехав
к лесу, Левин слез и провел Облонского на
угол мшистой и топкой полянки, уже освободившейся
от снега. Сам он вернулся на другой край
к двойняшке-березе и, прислонив ружье
к развилине сухого нижнего сучка, снял кафтан, перепоясался и попробовал свободы движений рук.
Площадка, на которой мы должны были драться, изображала почти правильный треугольник.
От выдавшегося
угла отмерили шесть шагов и решили, что тот, кому придется первому встретить неприятельский огонь, станет на самом
углу; спиною
к пропасти; если он не будет убит, то противники поменяются местами.
Ему не собрать народных рукоплесканий, ему не зреть признательных слез и единодушного восторга взволнованных им душ;
к нему не полетит навстречу шестнадцатилетняя девушка с закружившеюся головою и геройским увлечением; ему не позабыться в сладком обаянье им же исторгнутых звуков; ему не избежать, наконец,
от современного суда, лицемерно-бесчувственного современного суда, который назовет ничтожными и низкими им лелеянные созданья, отведет ему презренный
угол в ряду писателей, оскорбляющих человечество, придаст ему качества им же изображенных героев, отнимет
от него и сердце, и душу, и божественное пламя таланта.
Не помня, как оставила дом, Ассоль бежала уже
к морю, подхваченная неодолимым ветром события; на первом
углу она остановилась почти без сил; ее ноги подкашивались, дыхание срывалось и гасло, сознание держалось на волоске. Вне себя
от страха потерять волю, она топнула ногой и оправилась. Временами то крыша, то забор скрывали
от нее алые паруса; тогда, боясь, не исчезли ли они, как простой призрак, она торопилась миновать мучительное препятствие и, снова увидев корабль, останавливалась облегченно вздохнуть.
На этот раз ему удалось добраться почти
к руке девушки, державшей
угол страницы; здесь он застрял на слове «смотри», с сомнением остановился, ожидая нового шквала, и действительно едва избег неприятности, так как Ассоль уже воскликнула: «Опять жучишка… дурак!..» — и хотела решительно сдуть гостя в траву, но вдруг случайный переход взгляда
от одной крыши
к другой открыл ей на синей морской щели уличного пространства белый корабль с алыми парусами.