Неточные совпадения
Ведь и ты не прочь бы присоединиться к их компании.
Все, конечно, знали скудные размеры жалованья Виктора Николаича
и, когда заходила речь об их широкой жизни, обыкновенно говорили: «Помилуйте, да
ведь у Хионии Алексеевны пансион; она знает отлично французский язык…».
— Ну
и пусть щемит: я буду тогда плакать. Мама в моленной… Вы
ведь к ней?
Верочка нехотя вышла из комнаты. Ей до смерти хотелось послушать, что будет рассказывать Хиония Алексеевна.
Ведь она всегда привозит с собой целую кучу рассказов
и новостей, а тут еще сама сказала, что ей «очень
и очень нужно видеть Марью Степановну». «Этакая мамаша!» — думала девушка, надувая
и без того пухлые губки.
— Ах, Марья Степановна!.. Уж я не стала бы напрасно вас тревожить. Нарочно пять раз посылала Матрешку, а она через буфетчика от приваловского человека всю подноготную разузнала. Только устрой, господи, на пользу!.. Уж если это не жених, так весь свет пройти надо:
и молодой,
и красивый,
и богатый. Мил-лио-нер… Да
ведь вам лучше это знать!
Ведь Надя необыкновенная девушка — красивая, умная, следовательно,
и жених Нади должен быть необыкновенным существом.
— Да, да… Я понимаю, что вы заняты, у вас дела. Но
ведь молодым людям отдых необходим. Не правда ли? — спрашивала Хиония Алексеевна, обращаясь к Марье Степановне. — Только я не советую вам записываться в Благородное собрание: скучища смертная
и сплетни, а у нас, в Общественном клубе, вы встретите целый букет красавиц. В нем недостает только Nadine… Ваши таланты, Nadine…
— Да что я говорю? — спохватилась Хиония Алексеевна. —
Ведь Половодов
и Ляховский ваши опекуны, Сергей Александрыч, — вам лучше их знать.
— Нет, постой, с бабами еще успеешь наговориться, — остановил его Бахарев
и указал на кресло около дивана, на котором укладывал свою больную ногу. —
Ведь при тебе это было, когда умер… Холостов? — старик с заметным усилием проговорил последнее слово, точно эта фамилия стояла у него поперек горла.
Ведь ограбили же вас, сирот; отец оставил вам Шатровские заводы в полном ходу; тогда они больше шести миллионов стоили, а теперь, если пойдут за долг с молотка,
и четырех не дадут.
Ведь половина в этих заводах сделана на гуляевские капиталы Да, Павел-то Михайлыч
и дочку-то свою загубил из-за них…
— Да
ведь пятнадцать лет не видались, Надя… Это вот сарафан полежит пятнадцать лет,
и у того сколько новостей: тут моль подбила, там пятно вылежалось. Сергей Александрыч не в сундуке лежал, а с живыми людьми, поди, тоже жил…
— А вот сейчас… В нашем доме является миллионер Привалов; я по необходимости знакомлюсь с ним
и по мере этого знакомства открываю в нем самые удивительные таланты, качества
и добродетели. Одним словом, я кончаю тем, что начинаю думать: «А
ведь не дурно быть madame Приваловой!»
Ведь тысячи девушек сделали бы на моем месте именно так…
— Нет, постой. Это еще только одна половина мысли. Представь себе, что никакого миллионера Привалова никогда не существовало на свете, а существует миллионер Сидоров, который является к нам в дом
и в котором я открываю существо, обремененное всеми человеческими достоинствами, а потом начинаю думать: «А
ведь не дурно быть madame Сидоровой!» Отсюда можно вывести только такое заключение, что дело совсем не в том, кто явится к нам в дом, а в том, что я невеста
и в качестве таковой должна кончить замужеством.
Этим, конечно, Хиония Алексеевна ничего не хотела сказать дурного о Привалове, который стоит выше всех этих сплетен
и разных толков, но
ведь в провинции ему покажется страшно скучно,
и он может увлечься, а если попадет в такое общество…
— Конечно, только пока… — подтверждала Хиония Алексеевна. —
Ведь не будет же в самом деле Привалов жить в моей лачуге… Вы знаете, Марья Степановна, как я предана вам,
и если хлопочу, то не для своей пользы, а для Nadine. Это такая девушка, такая… Вы не знаете ей цены, Марья Степановна! Да… Притом, знаете, за Приваловым все будут ухаживать, будут его ловить… Возьмите Зосю Ляховскую, Анну Павловну, Лизу Веревкину —
ведь все невесты!.. Конечно, всем им далеко до Nadine, но
ведь чем враг не шутит.
—
Ведь вы себе представить не можете, Марья Степановна, какие гордецы все эти Ляховские
и Половодовы!.. Уж поверьте мне, что они теперь мечтают… да, именно мечтают, что вот приехал Привалов да прямо к ним в руки
и попал…
— Опять… — произносила Хиония Алексеевна таким тоном, как будто каждый шаг Привалова по направлению к бахаревскому дому был для нее кровной обидой. —
И чего он туда повадился?
Ведь в этой Nadine, право, даже интересного ничего нет… никакой женственности. Удивляюсь, где только у этих мужчин глаза… Какой-нибудь синий чулок
и… тьфу!..
Ведь у этой Нади все так просто
и вместе так хорошо выходит, —
и шляпка всегда хорошо сидит, хотя стоит всего пять рублей,
и платья какими-то такими складками ложатся…
— Можно, можно… — ответил какой-то глухой женский голос,
и от окна, из глубины клеенчатого кресла, поднялась низенькая старушка в круглых серебряных очках. —
Ведь это ты, Верочка?
— Плетет кружева, вяжет чулки… А как хорошо она относится к людям!
Ведь это целое богатство — сохранить до глубокой старости такое теплое чувство
и стать выше обстоятельств. Всякий другой на ее месте давно бы потерял голову, озлобился, начал бы жаловаться на все
и на всех. Если бы эту женщину готовили не специально для богатой, праздной жизни, она принесла бы много пользы
и себе
и другим.
— Наверно получите, — уверяла Надежда Васильевна сумасшедшего старика. — Вы
ведь долго ждали,
и теперь уж осталось немного…
Ведь он выдал себя с головой Веревкину, хотя тот
и делал вид, что ничего не замечает «
И черт же его потянул за язык…» — думал Привалов, сердито поглядывая в сторону храпевшего гостя.
— Знаю, вперед знаю ответ: «Нужно подумать… не осмотрелся хорошенько…» Так
ведь? Этакие нынче осторожные люди пошли; не то что мы: либо сена клок, либо вилы в бок! Да
ведь ничего, живы
и с голоду не умерли. Так-то, Сергей Александрыч… А я вот что скажу: прожил ты в Узле три недели
и еще проживешь десять лет — нового ничего не увидишь Одна канитель: день да ночь —
и сутки прочь, а вновь ничего.
Ведь ты совсем в Узле останешься?
— Ах, Сережа, Сережа… — шептал Бахарев, качая головой. — Добрая у тебя душа-то… золотая… Хорошая
ведь в тебе кровь-то. Это она сказывается. Только… мудреное ты дело затеваешь, небывалое… Вот я — скоро
и помирать пора, а не пойму хорошенько…
— Да… Но
ведь миллионами не заставишь женщину любить себя… Порыв, страсть — да разве это покупается на деньги? Конечно, все эти Бахаревы
и Ляховские будут ухаживать за Приваловым:
и Nadine
и Sophie, но… Я, право, не знаю, что находят мужчины в этой вертлявой Зосе?.. Ну, скажите мне, ради бога, что в ней такого: маленькая, сухая, вертлявая, белобрысая… Удивляюсь!
— Конечно, он вам зять, — говорила Хиония Алексеевна, откидывая голову назад, — но я всегда скажу про него: Александр Павлыч — гордец… Да, да. Лучше не защищайте его, Агриппина Филипьевна. Я знаю, что он
и к вам относится немного критически… Да-с. Что он директор банка
и приваловский опекун, так
и, господи боже, рукой не достанешь!
Ведь не всем же быть директорами
и опекунами, Агриппина Филипьевна?
— А я все-таки знаю
и желаю, чтобы Nicolas хорошенько подобрал к рукам
и Привалова
и опекунов… Да. Пусть Бахаревы останутся с носом
и любуются на свою Nadine, а мы женим Привалова на Алле… Вот увидите. Это только нужно повести дело умненько: tete-a-tete, [свидание наедине (фр.).] маленький пикник, что-нибудь вроде нервного припадка…
Ведь эти мужчины все дураки: увидали женщину, —
и сейчас глаза за корсет. Вот мы…
—
Ведь Лепешкин очень умен, — вставила свое слово Хиония Алексеевна. — Он только прикидывается таким простачком… Простой мужик —
и нажил сто тысяч. Да, очень, очень умен!
— Зарываться не буду
и непременно выиграю. Ты только одно пойми: ирбитские купцы…
Ведь такого случая не скоро дождешься!.. Да мы с Ломтевым так их острижем…
— Знаю, что острижете, — грубо проговорил Лепешкин, вынимая толстый бумажник. —
Ведь у тебя голова-то, Иван Яковлич, золотая, прямо сказать, кабы не дыра в ней… Не стоял бы ты на коленях перед мужиком, ежели бы этих своих глупостев с женским полом не выкидывал. Да… Вот тебе деньги,
и чтобы завтра они у меня на столе лежали. Вот тебе мой сказ, а векселей твоих даром не надо, — все равно на подтопку уйдут.
А
ведь согласитесь, Сергей Александрыч, в славянофильстве, за вычетом неизбежных увлечений
и крайностей в каждом новом деле, есть, несомненно, хорошие стороны, известный саморост, зиждительная сила народного самосознания…
— А пример других наций?
Ведь у нас под носом объединились Италия
и Германия, а теперь очередь за славянским племенем.
— Привалов… Гм… Привалов очень сложная натура, хотя он кажется простачком. В нем постоянно происходит внутренняя борьба…
Ведь вместе с правами на наследство он получил много недостатков
и слабостей от своих предков. Вот для вас эти слабости-то
и имеют особенную важность.
— О да… Могу вас уверить. Вот на эту сторону его характера вам
и нужно действовать.
Ведь женщины всесильны, Александр Павлыч, — уже с улыбкой прибавил дядюшка.
—
И отлично! Теперь вам остается только действовать,
и я буду надеяться на вашу опытность. Вы
ведь пользуетесь успехом у женщин
и умеете с ними дела водить, ну вам
и книги в руки. Я слышал мельком, что поминали Бахареву, потом дочь Ляховского…
Экая важность, что тятенька тебе голову намылил:
ведь я не сержусь же на него, что он мне
и на глаза не велел к себе показываться.
— А
ведь я чего не надумалась здесь про тебя, — продолжала Марья Степановна, усаживая гостя на низенький диванчик из карельской березы, —
и болен-то ты,
и на нас-то на всех рассердился,
и бог знает какие пустяки в голову лезут. А потом
и не стерпела: дай пошлю Витю, ну,
и послала, может, помешала тебе?
— Весело было, чай?
Ведь он ух какой краснобай
и дошлый-предошлый, даром что на селедку походит…
И жену видел?
— Мама, да Зося никогда
и не говорит с Витей, — вмешалась в разговор Верочка. —
Ведь он ей только подает калоши да иногда сбегает куда-нибудь по ее поручению…
— Ах нет, зачем же… Мы еще успеем
и сегодня сделать кое-что, — упрямился Ляховский
и с живостью прибавил: — Мы вместо отдыха устроим небольшую прогулку, Сергей Александрыч… Да?
Ведь нужно же вам посмотреть ваш дом, — вот мы
и пройдемся.
Ведь среди них встречались недюжинные натуры, светлые головы, железная энергия —
и куда все это пошло?
Отправить за границу, в Америку, — но
ведь она не поймет
и десятой доли того, что увидит, а всякое полузнание хуже всякого незнания.
— Не могу знать!.. А где я тебе возьму денег? Как ты об этом думаешь… а?
Ведь ты думаешь же о чем-нибудь, когда идешь ко мне?
Ведь думаешь… а? «Дескать, вот я приду к барину
и буду просить денег, а барин запустит руку в конторку
и вытащит оттуда денег, сколько мне нужно…»
Ведь так думаешь… а? Да у барина-то, умная твоя голова, деньги-то разве растут в конторке?..
— Купцы… Вот
и ступай к своим Панафидиным, если не умел жить здесь. Твой купец напьется водки где-нибудь на похоронах, ты повезешь его, а он тебя по затылку… Вот тебе
и прибавка! А ты посмотри на себя-то, на рожу-то свою —
ведь лопнуть хочет от жиру, а он — «к Панафидиным… пять рублей прибавки»! Ну, скажи, на чьих ты хлебах отъелся, как боров?
— О-о-о… — стонет Ляховский, хватаясь обеими руками за голову. — Двадцать пять рублей, двадцать пять рублей… Да
ведь столько денег чиновник не получает, чи-нов-ник!.. Понял ты это? Пятнадцать рублей, десять, восемь… вот сколько получает чиновник! А
ведь он благородный, у него кокарда на фуражке, он должен содержать мать-старушку… А ты что? Ну, посмотри на себя в зеркало: мужик,
и больше ничего… Надел порты да пояс —
и дело с концом… Двадцать пять рублей… О-о-о!
— Да
ведь вы женитесь на Nadine Бахаревой. Это решительно всем в городе известно,
и я, право, от души рада за вас. Nadine отличная девушка, серьезная, образованная. Она резко выделяется из всех наших барышень.
Ведь вы знаете, что за человек Половодов: делец в нынешнем вкусе
и бонвиван par excellence, [по преимуществу (фр.).]
и вдруг он встречается с Лоскутовым…
А у девочек так глазки
и разгорелись:
ведь поняли, в чем дело, без слов поняли.
— Очень редко…
Ведь мама никогда не ездит туда,
и нам приходится всегда тащить с собой папу. Знакомых мало, а потом приедешь домой, — мама дня три дуется
и все вздыхает. Зимой у нас бывает бал… Только это совсем не то, что у Ляховских. Я в прошлом году в первый раз была у них на балу, — весело, прелесть! А у нас больше купцы бывают
и только пьют…