Неточные совпадения
В жизни Хионии Алексеевны французский язык был неисчерпаемым источником всевозможных комбинаций, а главное — благодаря
ему Хиония Алексеевна пользовалась громкой репутацией очень серьезной, очень образованной и вообще передовой
женщины.
— Ведь ты у меня гениальнейшая
женщина!.. А!.. Этакого осетра в жильцы себе заполучила… Да ведь пожить рядом с
ним, с миллионером… Фу, черт возьми, какая, однако, выходит канальская штука!..
— А мне, главное, хочется взбесить этих гордецов Половодовых и Ляховских, — задумчиво говорила гениальнейшая
женщина. — Воображаю, как это
их всех взбесит!.. Ха-ха!..
Он поклонялся в ней тому, что было самого лучшего в
женщине.
— Решительно не будет, потому что в
нем этого… как вам сказать… между нами говоря… нет именно той смелости, которая нравится
женщинам. Ведь в известных отношениях все зависит от уменья схватить удобный момент, воспользоваться минутой, а у Привалова… Я сомневаюсь, чтобы
он имел успех…
— Вот еще Ляховский… Разжился фальшивыми ассигнациями да краденым золотом, и черту не брат! Нет, вот теперь до всех вас доберется Привалов… Да.
Он даром что таким выглядит тихоньким и, конечно, не будет иметь успеха у
женщин, но Александра Павлыча с Ляховским подтянет. Знаете, я слышала, что этого несчастного мальчика, Тита Привалова, отправили куда-то в Швейцарию и сбросили в пропасть. Как вы думаете, чьих рук это дельце?
Агриппина Филипьевна, с своей стороны, вывела такое заключение, что хотя Привалов на вид немного мужиковат, но относительно вопроса, будет или не будет
он иметь успех у
женщин, пока ничего нельзя сказать решительно.
Зачем это maman говорит, что
он не может иметь успеха у
женщин?
Половодов увлекался
женщинами и был постоянно в кого-нибудь влюблен, как гимназист четвертого класса, но эти увлечения быстро соскакивали с
него, и Антонида Ивановна смотрела на
них сквозь пальцы.
— Да, да… И между прочим
он унаследовал одну капитальнейшую слабость: это — любовь к
женщинам.
— О да… Могу вас уверить. Вот на эту сторону
его характера вам и нужно действовать. Ведь
женщины всесильны, Александр Павлыч, — уже с улыбкой прибавил дядюшка.
— Только помните одно: девицы не идут в счет, от
них мало толку. Нужно настоящую
женщину… Понимаете? Нужно
женщину, которая сумела бы завладеть Приваловым вполне. Для такой роли девицы не пригодны с своим целомудрием, хотя бывают и между
ними очень умные субъекты.
— И отлично! Теперь вам остается только действовать, и я буду надеяться на вашу опытность. Вы ведь пользуетесь успехом у
женщин и умеете с
ними дела водить, ну вам и книги в руки. Я слышал мельком, что поминали Бахареву, потом дочь Ляховского…
Право, она была красива сегодня, и в голове Половодова мелькнула собственная счастливая мысль: чего искать необходимую для дела
женщину, когда она стоит перед
ним?..
Да, это была та самая
женщина, о которой
он сейчас думал.
— Тонечка…
женщина… — заговорил
он, порываясь встать с своего горнего места.
Половодов внимательно посмотрел на девушку; она ответила
ему странной улыбкой, в которой были перемешаны и сожаление, и гордость, и что-то такое… «бабье», сказал бы Половодов, если бы эта улыбка принадлежала не Зосе Ляховской, а другой
женщине.
— Ах, самую простую вещь, Сергей Александрыч… Посмотрите кругом, везде мертвая скука. Мужчины убивают время, по крайней мере, за картами, а
женщинам даже и это плохо удается. Я иногда завидую своему мужу, который бежит из дому, чтобы провести время у Зоси. Надеюсь, что там
ему веселее, чем дома, и я нисколько не претендую на
него…
Целую ночь снилась Привалову голодная Бухтарма.
Он видел грязных, голодных
женщин, видел худых, как скелеты, детей…
Они не протягивали к
нему своих детских ручек, не просили, не плакали. Только длинная шея Урукая вытянулась еще длиннее, и с
его губ сорвались слова упрека...
— Если тебя Александр спросит, почему ты не приехал в «Магнит», сообщи
ему под секретом, что у тебя было назначено rendez-vous [свидание (фр.).] с одной замужней
женщиной. Ведь
он глуп и не догадается…
Переход от девушки к
женщине разыгрался катастрофой в тот момент, когда доктор и Ляховский всего менее ожидали
его.
Привалов переживал медовый месяц своего незаконного счастья. Собственно говоря,
он плыл по течению, которое с первого момента закружило
его и понесло вперед властной пенившейся волной. Когда
он ночью вышел из половодовского дома в достопамятный день бала, унося на лице следы безумных поцелуев Антониды Ивановны, совесть проснулась в
нем и внутренний голос сказал: «Ведь ты не любишь эту
женщину, которая сейчас осыпала тебя своими ласками…»
Антонида Ивановна каждый раз являлась для
него точно новой
женщиной; она не повторялась ни в своих ласках, ни в порывах страсти, ни в капризах.
С самым серьезным лицом она болтала тысячи тех милых глупостей, какие умеют говорить только
женщины, чувствующие, что
их любят; самые капризы и даже вспышки гнева, как цветами, пересыпались самыми неожиданными проявлениями загоравшейся страсти.
Привалов пил день за днем эту сладкую отраву любви, убаюканный кошачьими ласками этой
женщины, умевшей безраздельно овладеть
его мягкой, податливой душой.
По лестнице в это время поднимались Половодовы. Привалов видел, как
они остановились в дверях танцевальной залы, где
их окружила целая толпа знакомых мужчин и
женщин; Антонида Ивановна улыбалась направо и налево, отыскивая глазами Привалова. Когда оркестр заиграл вальс, Половодов сделал несколько туров с женой, потом сдал ее с рук на руки какому-то кавалеру, а сам, вытирая лицо платком, побрел в буфет. Заметив Привалова,
он широко расставил свои длинные ноги и поднял в знак удивления плечи.
— Вы знаете, Софья Игнатьевна, что я поклоняюсь
женщине, — проговорил Половодов с теми задушевными нотками в голосе, какими
он умел пользоваться в критическую минуту.
— Как жестоко можно ошибиться в людях, даже в самых близких, — меланхолически говорила она Зосе. — Я, например, столько времени считала Александра Павлыча самым отчаянным гордецом, а между тем оказывается, что
он совсем не гордец. Или взять Сергей Александрыча… Ах, mon ange, сколько мы,
женщины, должны приносить жертв этим отвратительным эгоистам мужчинам!..
— Я не выставляю подсудимого каким-то идеальным человеком, — говорил Веревкин. — Нет, это самый обыкновенный смертный, не чуждый общих слабостей… Но
он попал в скверную историю, которая походила на игру кошки с мышкой. Будь на месте Колпаковой другая
женщина, тогда Бахарев не сидел бы на скамье подсудимых! Вот главная мысль, которая должна лечь в основание вердикта присяжных. Закон карает злую волю и бесповоротную испорченность, а здесь мы имеем дело с несчастным случаем, от которого никто не застрахован.
Нагибин особенно привязался к ребенку и ухаживал за
ним, как
женщина.
Неточные совпадения
Хлестаков. Оробели? А в моих глазах точно есть что-то такое, что внушает робость. По крайней мере, я знаю, что ни одна
женщина не может
их выдержать, не так ли?
Купцы уходят. Слышен голос
женщины: «Нет, ты не смеешь не допустить меня! Я на тебя нажалуюсь
ему самому. Ты не толкайся так больно!»
Городничий. Ну, уж вы —
женщины! Все кончено, одного этого слова достаточно! Вам всё — финтирлюшки! Вдруг брякнут ни из того ни из другого словцо. Вас посекут, да и только, а мужа и поминай как звали. Ты, душа моя, обращалась с
ним так свободно, как будто с каким-нибудь Добчинским.
Деревни наши бедные, // А в
них крестьяне хворые // Да
женщины печальницы, // Кормилицы, поилицы, // Рабыни, богомолицы // И труженицы вечные, // Господь прибавь
им сил!
— Певец Ново-Архангельской, //
Его из Малороссии // Сманили господа. // Свезти
его в Италию // Сулились, да уехали… // А
он бы рад-радехонек — // Какая уж Италия? — // Обратно в Конотоп, //
Ему здесь делать нечего… // Собаки дом покинули // (Озлилась круто
женщина), // Кому здесь дело есть? // Да у
него ни спереди, // Ни сзади… кроме голосу… — // «Зато уж голосок!»