Неточные совпадения
Федосья убежала
в зажиточную сравнительно семью; но, кроме самовольства, здесь было еще уклонение
в раскол, потому
что брак был сводный. Все это так поразило Устинью Марковну,
что она, вместо того чтобы дать сейчас же знать мужу на Фотьянку, задумала вернуть Федосью домашними средствами, чтобы не делать лишней огласки и чтобы не огорчить старика вконец. Устинья Марковна сама отправилась
в Тайболу, но ее даже не допустили к дочери, несмотря
ни на ее слезы,
ни на угрозы.
— И не говори: беда… Объявить не знаем как, а сегодня выйдет домой к вечеру. Мамушка уж ездила
в Тайболу, да
ни с
чем выворотилась, а теперь меня заслала… Может, и оборочу Феню.
— А это ты правильно, Яша…
Ни баба,
ни девка,
ни солдатка наша Феня… Ах, раздуй их горой, кержаков!.. Да ты вот
что, Яша, подвинься немного
в седле…
—
Что же, мы всегда готовы помириться… — бойко ответил Кожин, встряхивая напомаженными волосами. — Только из этого ничего не выйдет: Степан Романыч карактерный старик,
ни в какой ступе не утолчешь…
Как
ни был вымуштрован Родион Потапыч относительно всяческого уважения ко всяческому начальству, но поведение Оникова задело его за живое: он чувствовал,
что молодой инженер не верит
в эту жилу и не сочувствует затеянной работе.
У Карачунского слово было законом, и Мыльников ушел бы
ни с
чем, но, когда Карачунский проходил к себе
в кабинет, его остановила Феня.
Этот спор продолжался и
в землянке, пока обедали рабочие. Сам Кишкин
ни к
чему не притронулся и, лежа на нарах, продолжал охать.
— Ох, умно, Андрон Евстратыч! Столь-то ты хитер и дошл,
что никому и не догадаться…
В настоящие руки попало. Только ты смотри не болтай до поры до времени… Теперь ты сослался на немочь, а потом вдруг… Нет, ты лучше так сделай: никому
ни слова, будто и сам не знаешь, — чтобы Кожин после не вступался… Старателишки тоже могут к тебе привязаться. Ноне вон какой народ пошел… Умен, умен, нечего сказать: к рукам и золото.
Мыльников провел почти целых три месяца
в каком-то чаду, так
что это вечное похмелье надоело наконец и ему самому. Главное, куда
ни приди — везде на тебя смотрят как на свой карман. Это,
в конце концов, было просто обидно. Правда, Мыльников успел поругаться по нескольку раз со своими благоприятелями, но каждое такое недоразумение заканчивалось новой попойкой.
— Не по тому месту бьешь, Ермолай Семеныч, — жаловалась она. — Ты бы
в самую кость норовил… Ох,
в чужой век живу! А то страви
чем ни на есть… Вон Кожин как жену свою изводит: одна страсть.
С Кишкиным действительно случилась большая перемена. Первое время своего богатства он ходил
в своем старом рваном пальто и
ни за
что не хотел менять на новое. Знакомые даже стыдили его. А потом вдруг поехал
в город и вернулся оттуда щеголем, во всем новом, и первым делом к баушке Лукерье.
В восемьдесят лет у Родиона Потапыча сохранились все зубы до одного, и он теперь искренне удивлялся, как это могло случиться,
что вышибло «диомидом» сразу четыре зуба. На лице не было
ни одной царапины. Другого разнесло бы
в крохи, а старик поплатился только передними зубами. «Все на счастливого», как говорили рабочие.
Переговоры с Ониковым по этому поводу тоже
ни к
чему не повели. Он остался при своем мнении, ссылаясь на прямой закон, воспрещающий старательские работы. Конечно, здесь дело заключалось только
в игре слов: старательские работы уставом о частной золотопромышленности действительно запрещены, но
в виде временной меры разрешались работы «отрядные» или «золотничные»,
что в переводе значило то же самое.
Купцы. Ей-богу! такого никто не запомнит городничего. Так все и припрятываешь в лавке, когда его завидишь. То есть, не то уж говоря, чтоб какую деликатность, всякую дрянь берет: чернослив такой, что лет уже по семи лежит в бочке, что у меня сиделец не будет есть, а он целую горсть туда запустит. Именины его бывают на Антона, и уж, кажись, всего нанесешь,
ни в чем не нуждается; нет, ему еще подавай: говорит, и на Онуфрия его именины. Что делать? и на Онуфрия несешь.
И что всего страннее, что может только на одной Руси случиться, он чрез несколько времени уже встречался опять с теми приятелями, которые его тузили, и встречался как
ни в чем не бывало, и он, как говорится, ничего, и они ничего.
Неточные совпадения
Хлестаков (защищая рукою кушанье).Ну, ну, ну… оставь, дурак! Ты привык там обращаться с другими: я, брат, не такого рода! со мной не советую… (Ест.)Боже мой, какой суп! (Продолжает есть.)Я думаю, еще
ни один человек
в мире не едал такого супу: какие-то перья плавают вместо масла. (Режет курицу.)Ай, ай, ай, какая курица! Дай жаркое! Там супу немного осталось, Осип, возьми себе. (Режет жаркое.)
Что это за жаркое? Это не жаркое.
Городничий. Эк куда хватили! Ещё умный человек!
В уездном городе измена!
Что он, пограничный,
что ли? Да отсюда, хоть три года скачи,
ни до какого государства не доедешь.
Хлестаков. Оробели? А
в моих глазах точно есть что-то такое,
что внушает робость. По крайней мере, я знаю,
что ни одна женщина не может их выдержать, не так ли?
А вы — стоять на крыльце, и
ни с места! И никого не впускать
в дом стороннего, особенно купцов! Если хоть одного из них впустите, то… Только увидите,
что идет кто-нибудь с просьбою, а хоть и не с просьбою, да похож на такого человека,
что хочет подать на меня просьбу, взашей так прямо и толкайте! так его! хорошенько! (Показывает ногою.)Слышите? Чш… чш… (Уходит на цыпочках вслед за квартальными.)
Придет
в лавку и,
что ни попадет, все берет.