Неточные совпадения
Надо приготовлять детей к жизни сообразно ожидающим
их условиям, а так
как жизнь на Руси чаще всего самых лучших людей ни зб что ни пру что бьет, то в виде сюрприза можно только разве бить и наилучших детей и то преимущественно в те
дни, когда
они заслуживают особой похвалы.
Дядя, узнав о таком неожиданном родственном набеге, выслал дворецкого объявить тетке, что
он не знает, по
какому бы такому
делу им надобно было свидеться.
У матери были
дела с дядею: ей надлежала от
него значительная сумма денег. Таких гостей обыкновенные люди принимают вообще нерадостно, но дядя мой был не таков:
он встретил нас с матерью приветливо, но поместил не в доме, а во флигеле. В обширном и почти пустом доме у
него для нас места недостало. Это очень обидело покойную матушку. Она мне не сказала ничего, но я при всей молодости моих тогдашних лет видел,
как ее передернуло.
— Это
как вы хотите, — отвечал спокойно Калатузов, но, заметив, что непривычный к нашим порядкам учитель и в самом
деле намеревается бестрепетною рукой поставить
ему «котелку», и сообразив, что в силу этой отметки,
он, несмотря на свое крупное значение в классе, останется с ленивыми без обеда, Калатузов немножко привалился на стол и закончил: — Вы запишете мне нуль, а я на следующий класс буду все знать.
Было большое сомнение; сделал ли
он что-нибудь,
как нынче говорят, для общего
дела, или только попытался, но струсил и возвратился без успеха.
«И скажите, пожалуйста, — рассуждал я себе, — когда
он все это делал? Я раскис и ошалел, да слоны слонял по Москве, а
он как ни в чем не бывал, и еще все
дела за меня попеределал!»
Однако я должен вам сказать, что совесть моя была неспокойна: она возмущалась моим образом жизни, и я решил во что бы то ни стало выбраться из этой компании;
дело стояло только за тем,
как к этому приступить?
Как сказать об этом голубому купидону и общим друзьям?.. На это у меня не хватило силы, и я все откладывал свое решение
день ото
дня в сладостной надежде, что не подвернется ли
какой счастливый случай и не выведет ли
он меня отсюда,
как привел?
— Excusez ma femme.] но все это пока в сторону, а теперь к
делу: бумага у меня для вас уже заготовлена; что вам там таскаться в канцелярию? только выставить полк, в
какой вы хотите, — заключил
он, вытаскивая из-за лацкана сложенный лист бумаги, и тотчас же вписал там в пробеле имя какого-то гусарского полка, дал мне подписать и, взяв ее обратно, сказал мне, что я совершенно свободен и должен только завтра же обратиться к такому-то портному, состроить себе юнкерскую форму, а послезавтра опять явиться сюда к генералу, который сам отвезет меня и отрекомендует моему полковому командиру.
Рассказывал
им за меня всё Постельников, до упаду смеявшийся над тем,
как он будто бы на сих
днях приходит ко мне, а я будто сижу на кровати и говорю, что «я дитя кормлю»; а через неделю
он привез мне чистый отпуск за границу, с единственным условием взять от
него какие-то бумаги и доставить
их в Лондон для напечатания в «Колоколе».
—
Как же-с, непременно есть, и вот недалеко ходить. Вон видите, за тем столом сидит пентюх-то, — это известный православист,
он меня на
днях как-то тут встречает и говорит: «Что ж вы, батюшка, нам-то ничего не даете?»
«Нет, а ты, — говорит, — еще подожди, что будет?» И потом
он целый
день все со мной воевал и после обеда и, слава богу, заснул, а я, плачучи, вынула из сундука кусочек холстинки, что с похорон дали, да и стала
ему исподние шить; а
он вдруг
как вскочит. «Стой, говорит, злодейка! что ты это делаешь?» — «Тебе, говорю, Маркел Семеныч, исподние шью». — «Врешь, говорит, ты это не мне шьешь, а ты это дьякону».
Я отвечаю, что он-то прав и что я действительно с удовольствием возьмусь за поручаемое мне
дело и сделаю все, что в силах, но только жалею, что очень мало знаю условия теперешнего сельского быта в России, и добавил, что большой пользы надо бы ожидать лишь от таких людей,
как он и другие, на глазах которых начались и совершаются все нынешние реформы.
Если все
дело в наших молекулах и нервах, то люди ни в чем не виноваты, а если душевные движения
их независимы, то «правители всегда впору своему народу»,
как сказал Монтескье; потом ведь… что же такое и сами правители?
Дело,
как видите, трудное, потому что, с одной стороны, мужик не понимает пользы учения, а с другой — нельзя
его приневоливать строить школы, не велено приневоливать.
В городе заговорили, что «судья молодец», а через неделю полицеймейстер стал рассказывать, что будто «после того
как у
него побывал случайно по одному
делу этот мировой судья, у
него, полицеймейстера, пропали со стола золотые часы, и пропали так, что
он их и искать не может, хотя знает, где
они».
Но все
дело не в том, и не это меня остановило, и не об этом я размышлял, когда, отворив дверь губернаторского кабинета, среди описанной обстановки увидел пред самым большим письменным столом высокое с резными украшениями кресло, обитое красным сафьяном, и на
нем… настоящего геральдического льва,
каких рисуют на щитах гербов.
— Совсем не в том
дело: на
них,
как и на всю нашу несчастную молодежь, направлены все осадные орудия: родной деспотизм, народность и православие. Это омерзительно! Что же делают заграничные общества в пользу поляков?
Если б это вести
как должно, то есть если бы не скрывать, что, с одной стороны, панславистский вопрос — это вопрос революционный; что вообще национальности —
дело аристократическое, ибо мужику-с все равно, русский с
него подати берет или нерусский, а насильственно обрусить никого нельзя, потому что… был-с век созидания искусственных монархий, а теперь…
— Потому сто губельнатолша всегда тут зе вельтится: Фольтунатову, подлецу, это на луку:
ему она не месяет; потому сто
он пли ней налёсно о лазных вздолях говолит:
как детей в летолтах плиготовлять и тому подобное, а сам подсовывает ее музу сто хоцет к подписи, мелзавец, а я долзен был
дело лясказать, что я за
день плолюстлиловал, кто о цем писет, — а она не выходит.
Я тли месяца в постели лезал и послал самую плавдивую залобу, что козел на меня умысленно пуссен за мой патлиотизм, а
они на смех завели
дело «о плободании меня козлом с политицескими целями по польской интлиге» и во влемя моей болезни в Петелбулг статью послали «о полякуюссем козле», а тепель, после того
как это напецатано, уж я
им нимало не опасен, потому сто сситаюсь сумаседсим и интлиганом.
— Нечего, — говорю, — плевать:
он комичен немножко, а все-таки
он русский человек, и пока вы
его не дразнили,
как собаку,
он жил, служил и
дело делал. А
он, видно, врет-врет, да и правду скажет, что в вас русского-то только и есть, что квас да буженина.
А генерала жалко. Из всех людей, которых я встретил в это время,
он положительно самый симпатичнейший человек. В
нем как-то все приятно: и
его голос, и
его манеры, и
его тон, в котором не отличишь иронии и шутки от серьезного
дела, и
его гнев при угрозе господством «безнатурного дурака», и
его тихое: «вот и царского слугу изогнули,
как в дугу», и даже
его не совсем мне понятное намерение идти в дворянский клуб спать до света.
Это было письмо Фортунатова к предводителю моего уезда. Касающаяся до меня фраза заключалась в следующем: «Кстати, к вам, по соседству, приехал помещик Орест Ватажков;
он человек бывалый за границей и наверно близко знает,
как в чужих краях устраивают врачебную часть в селениях. Прихватите-ка и
его сюда:
дело это непременно надо свалить к черту с плеч».
Старик этот был мне теперь вдвое мил; я рассказал
ему все свои недоумения и сюрпризы с такою полною откровенностью, с
какою можно рассказывать свои
дела только сердечнейшему другу.
Да, да, Россия в экзаменационном отношении, конечно, и теперь еще, вообще, наилучшее отделение: здесь человек,
как золото, выгорал от несправедливости; но вот нам делается знакомо правосудие, расширяется у нас мало-помалу свобода мысли, вообще становится несколько легче, и я боюсь, не станут ли и здесь люди верить, что тут
их настоящая жизнь, а не… то, что здесь есть на самом
деле…
Неточные совпадения
Хлестаков. Право, не знаю. Ведь мой отец упрям и глуп, старый хрен,
как бревно. Я
ему прямо скажу:
как хотите, я не могу жить без Петербурга. За что ж, в самом
деле, я должен погубить жизнь с мужиками? Теперь не те потребности; душа моя жаждет просвещения.
Городничий. Да, и тоже над каждой кроватью надписать по-латыни или на другом
каком языке… это уж по вашей части, Христиан Иванович, — всякую болезнь: когда кто заболел, которого
дня и числа… Нехорошо, что у вас больные такой крепкий табак курят, что всегда расчихаешься, когда войдешь. Да и лучше, если б
их было меньше: тотчас отнесут к дурному смотрению или к неискусству врача.
Городничий. Я здесь напишу. (Пишет и в то же время говорит про себя.)А вот посмотрим,
как пойдет
дело после фриштика да бутылки толстобрюшки! Да есть у нас губернская мадера: неказиста на вид, а слона повалит с ног. Только бы мне узнать, что
он такое и в
какой мере нужно
его опасаться. (Написавши, отдает Добчинскому, который подходит к двери, но в это время дверь обрывается и подслушивавший с другой стороны Бобчинский летит вместе с нею на сцену. Все издают восклицания. Бобчинский подымается.)
— дворянин учится наукам:
его хоть и секут в школе, да за
дело, чтоб
он знал полезное. А ты что? — начинаешь плутнями, тебя хозяин бьет за то, что не умеешь обманывать. Еще мальчишка, «Отче наша» не знаешь, а уж обмериваешь; а
как разопрет тебе брюхо да набьешь себе карман, так и заважничал! Фу-ты,
какая невидаль! Оттого, что ты шестнадцать самоваров выдуешь в
день, так оттого и важничаешь? Да я плевать на твою голову и на твою важность!
Хлестаков. Да что? мне нет никакого
дела до
них. (В размышлении.)Я не знаю, однако ж, зачем вы говорите о злодеях или о какой-то унтер-офицерской вдове… Унтер-офицерская жена совсем другое, а меня вы не смеете высечь, до этого вам далеко… Вот еще! смотри ты
какой!.. Я заплачу, заплачу деньги, но у меня теперь нет. Я потому и сижу здесь, что у меня нет ни копейки.