Неточные совпадения
Маня так и пошла к шкафу с чашкою в
руках и кусочком сухарика между зубками.
Так прошло семь или восемь минут.
Маня все стояла у шкафа, и червячок все ворочался около ее губок, как вдруг раздался страшный удар грома и с треском раскатился по небу.
Маня слабо вскрикнула, быстро бросила на пол чашку и, забыв всякую застенчивость, сильно схватилась за мою
руку.
Ситец этот закутывал
Маню, шевелился около нее, пожирал ее и издавал слабое, почти мышиное пищание, а вдалеке, где-то комнаты за две, послышалось дерганье, как будто кто-то тянул слабою
рукою колодезный цебор.
При появлении этого кресла ситец, поглотивший
Маню, заворошился еще сильнее; из него поднялись две красноватые
руки, взмахнули на воздухе и опять утонули в складках, а насупротив их показалась пара других, более свежих
рук, и эти тоже взмахнули и также исчезли в ситцевой пене.
Произнеся эту, всеконечно заранее обдуманную речь, Фридрих Шульц вдруг стал на колени, взял
Маню за обе
руки и сильно растроганным голосом, в котором в самом деле дрожали искренние слезы, проговорил...
Я подошел и в замешательстве тоже поцеловал Манину
руку.
Маня, у которой глаза давно были полны слез, смешалась еще более, и
рука ее дрогнула. За мною в ту же минуту подошел Истомин, сказал что-то весьма почтительное и смело взял и также поцеловал
руку Мани. Девушка совсем переконфузилась и пошатнулась на месте.
Через залу прошла в магазин (из которого был прямой выход на улицу) Берта Ивановна. Она не хотела ни торопить мужа домой, ни дожидать его и уходила, со всеми раскланиваясь и всем подавая
руки. Ее провожали до дверей Ида Ивановна и
Маня. Я встал и тоже вышел за ними.
Когда я пожал
руку Мани,
рука эта была холодна как лед, и в тихом «прощайте», которое выронила мне
Маня, было что-то болезненное, как далекий крик подстреленной птицы.
Маня посмотрела с удивлением на мать, положила гравюру, отодвинула
рукою столик и тихо поправила волосы.
— Нет, мама, со мною здесь Роман Прокофьич сидел, — тихо ответила
Маня и нежно поцеловала обе материны
руки.
— Нет, не встретили, — уронила чуть слышно
Маня. Она сняла с головы капор, подошла прежде к материной, а потом к бабушкиной
руке и молча села к налитой для нее чашке.
За этими письмами прибегала та же черномазенькая девочка, и через нее они, вероятно, исправно попадали в
руки Мани.
Взглянул я вниз — смотрю, Ида Ивановна и с нею под
руку Маня.
Маня выпустила мою
руку и села в кресло. Я опустил у окон шторы, зажег свечи и взглянул на
Маню: лицо у нее было не бледно, а бело, как у человека зарезанного, и зрачки глаз сильно расширены.
В коридорчике, отделявшем комнату Софьи Карловны от комнаты девиц, послышался легкий скрип двери и тихий болезненный стон, в котором я узнал голос
Мани, а вслед за тем на пороге торопливо появилась Ида Ивановна; она схватила меня мимоходом за
руку и выдернула в залу.
Истомин подошел к двери Маниной комнаты и остановился. Дверь была отворена и позволяла видеть всю внутренность покоя. Комната была в своем обыкновенном порядке: все было в ней безукоризненно чисто, и заходившее солнце тепло освещало ее сквозь опущенные белые шторы.
Маня, в белом пеньюаре, с очень коротко остриженными волосами на голове, сидела на своей постели и смотрела себе на
руки.
— А вас любили в самом деле, и еще как преданно как жарко вас любили! Не
Маня, может быть, одна, а и другие, серьезнее и опытнее
Мани женщины в своем приятном заблуждении вас принимали за человека, с которым женщине приятно было б идти об
руку…
Ида знала пружины, выдвигавшие
Маню из России за границу, но молчала как рыба, и только когда
Маня села в вагон, а Фридрих Фридрихович с дорожною сумкою через плечо целовал
руку плачущей старухи Норк, Ида Ивановна посмотрела на него долгим, внимательным взглядом и, закусив губы, с злостью постучала кулаком по своей ладони.
Маня молчала, собирая
рукою под подбородком свои разбежавшиеся пепельные волосы.
Проговорив эти слова,
Маня подала
руку художнику; он сжал ее.
Маня коснулась своей
рукою головы Истомина и проговорила...
Не сводя глаз с жены, Бер показал ей
рукою по направлению, где пред зарей стоит утренняя звезда; туда же поднялась и снова опустилась окутанная тяжелым, серым рукавом слабая ручка
Мани.
Старушка с самого отъезда
Мани во все тяжелые минуты своей жизни позволяла себе капризничать с Идою, как иногда больной ребенок капризничает с нежно любимой матерью, отталкивая ее
руку и потом молча притягивая ее к себе снова поближе.
Это была последняя запись между теми, которые Савелий прочитал, сидя над своею синею книгою; затем была чистая страница, которая
манила его руку «занотовать» еще одну «нотаточку», но протоиерей не решался авторствовать. Чтение синей книги, очевидно, еще более растрепало и разбило старика, и он, сложив на раскрытых листах календаря свои руки, тихо приник к ним лбом и завел веки.
Неточные совпадения
Он держался одною
рукой за окно остановившейся на углу кареты, из которой высовывались женская голова в бархатной шляпе и две детские головки, и улыбался и
манил рукой зятя.
Манит рукой, Борис входит.
— Милый Борис! — нежно говорила она, протягивая
руки и
маня к себе, — помните сад и беседку? Разве эта сцена — новость для вас? Подите сюда! — прибавила скороговоркой, шепотом, садясь на диван и указывая ему место возле себя.
После чая Василий Назарыч ходил с Нагибиным осматривать мельницу, которая была в полном ходу, и остался всем очень доволен. Когда он вернулся во флигелек, Веревкин был уже там. Он ползал по полу на четвереньках, изображая медведя, а
Маня визжала и смеялась до слез. Веселый дядя понравился ей сразу, и она доверчиво шла к нему на
руки.
Она же стала ужасно как словоохотлива, всех к себе подзывала,
манила вдруг к себе какую-нибудь девку из хора, та подходила, а она или целовала ее и отпускала, или иногда крестила ее
рукой.