Да-с; пусть ум остается на долю дурнушек, которым, чтобы владеть человеком, нужны
черт знает какие пособия высшей школы: и ум, и добродетели, и характер; а вы и женщины, вам подобной живописи, имеете привилегию побеждать злополучный мужской пол, играя на низшем регистре.
Висленев хотел было сказать, что и самый долг-то этот
черт знает какого происхождения, да и расписка писана вдвое, но, подумав, нашел это и неблагородным, и бесполезным, и потому, вздохнув, молвил...
Неточные совпадения
— То есть в чем же, на
какой предмет, и о чем я могу откровенничать? Ты, ведь,
черт знает, зачем меня схватил и привез сюда; я и сам путем ничего иного не
знаю, кроме того, что у тебя дело с крестьянами.
—
Какое тут,
черт, подозрение, уж не вы одни об этом
знаете! А что же ее отец и брат, отчего же им это в носы не шибнуло?
— И ты ей тоже, может быть, нравишься. Даже, может быть, и более…
Черт их, брат,
знает: помнишь,
как это Гейне говорит: «не
узнаешь, где у женщин ангел с дьяволом граничит». Во всяком случае, сегодня она вела себя в отношении тебя прекрасно.
— Да, а что же ты думаешь, да, ей-богу, заставит. Но я,
знаешь, все-таки теперь на твоем месте маленечко бы пошатался:
как она отзовется? Право, с этого Гибралтара хоть один камушек оторвать, и то,
черт возьми, лестно.
—
Черт знает, что она ответит? — думал. — А ну,
как расхохочется?.. Вишь она стала
какая находчивая и острая! Да и не вижу я ее почти совсем, а если говорить когда приходится, так все о пустяках… Точно чужие совсем…
— То-то еще хорошо ли это, я… этого, по правде вам сказать, и сам достоверно не
знаю. Я,
как настоящий нигилист, сам свои убеждения тоже,
знаете… невысоко ставлю.
Черт их
знает: кажется, что-нибудь так, а… ведь все оно может быть и иначе… Я, разумеется, в жизнь за гробом не верю и в Бога не верю… но…
Разве не по их милости я разорен и отброшен
черт знает на
какое расстояние от исполнения моего вернейшего и блестящего плана?
— Именно
черт ее
знает что: всякого сметья по лопате и от всех ворот поворот; а отцы этому делу вы. Да, да, нечего глаза-то на меня лупить; вы не сорванцы, не мерзавцы, а добрые болтуны, неряхи словесные! Вы хуже негодяев, вреднее, потому что тех
как познают, так в три шеи выпроводят, а вас еще жалеть будут.
— Да что же, — продолжал рассуждать Висленев, — мы прежде все отвергали и тогда нас звали нигилистами, теперь за все хватаемся и надо всем сами смеемся… и…
черт знает,
как нас назвать?
Он уже давно потерял всякую надежду овладеть любовью Глафиры, «поддавшейся, по его словам, новому тяготению на брак», и даже не верил, чтоб она когда-нибудь вступила с ним и в брак, «потому что
какая ей и этом выгода?» Но, размышлял он далее: кто
знает, чем
черт не шутит… по крайней мере в романах, над которыми я последнее время поработал, все говорят о женских капризах, а ее поведение по отношению ко мне странно…
— Это
черт знает что! И
какие там могут быть записи? все мелочь какая-нибудь: на квартиру в Париже, или на карманный расход, — на обувь, да на пару платья, а то уж я себе ведь ровно ничего лишнего не позволяю. Разве вот недавно вальдегановские щеточки и жидкость выписал, так ведь это же такие пустяки: всего на десять с чем-то рублей. Или там что на дороге для меня Глафира Васильевна издержала и то записано?
—
Черт их
знает: он говорит: «не ровен час». Случай, говорит, где-то был, что бабы убили приказчика, который им попался навстречу: эти дуры думают, что «коровья смерть» прикидывается мужчиной. Вот вы, любезный Светозар Владенович,
как специалист по этой части… Ага! да он спит.
—
Черт знает что такое! Преступление сделано, и сейчас уже идут и глупости, и ошибки. И
какие еще ошибки? Там я позабыл нож, которым оцарапал руку… И этот укол может быть трупный. Тьфу, сто дьяволов!.. И лаписа нет, и прижечь нечем… Скорей в город!
— Пригласил вас, чтоб лично вручить бумаги ваши, — он постучал тупым пальцем по стопке бумаг, но не подвинул ее Самгину, продолжая все так же: — Кое-что прочитал и без комплиментов скажу — оч-чень интересно! Зрелые мысли, например: о необходимости консерватизма в литературе. Действительно, батенька,
черт знает как начали писать; смеялся я, читая отмеченные вами примерчики: «В небеса запустил ананасом, поет басом» — каково?
— Нет, нет! Это напрасно, — с важностью и покровительством подтвердил Судьбинский. — Свинкин ветреная голова. Иногда
черт знает какие тебе итоги выведет, перепутает все справки. Я измучился с ним; а только нет, он не замечен ни в чем таком… Он не сделает, нет, нет! Завалялось дело где-нибудь; после отыщется.
Неточные совпадения
Хлестаков.
Черт его
знает, что такое, только не жаркое. Это топор, зажаренный вместо говядины. (Ест.)Мошенники, канальи, чем они кормят! И челюсти заболят, если съешь один такой кусок. (Ковыряет пальцем в зубах.)Подлецы! Совершенно
как деревянная кора, ничем вытащить нельзя; и зубы почернеют после этих блюд. Мошенники! (Вытирает рот салфеткой.)Больше ничего нет?
Городничий. И не рад, что напоил. Ну что, если хоть одна половина из того, что он говорил, правда? (Задумывается.)Да
как же и не быть правде? Подгулявши, человек все несет наружу: что на сердце, то и на языке. Конечно, прилгнул немного; да ведь не прилгнувши не говорится никакая речь. С министрами играет и во дворец ездит… Так вот, право, чем больше думаешь…
черт его
знает, не
знаешь, что и делается в голове; просто
как будто или стоишь на какой-нибудь колокольне, или тебя хотят повесить.
Городничий (запальчиво).
Как ни се ни то?
Как вы смеете назвать его ни тем ни сем, да еще и
черт знает чем? Я вас под арест…
Городничий (делая Бобчинскому укорительный знак, Хлестакову).Это-с ничего. Прошу покорнейше, пожалуйте! А слуге вашему я скажу, чтобы перенес чемодан. (Осипу.)Любезнейший, ты перенеси все ко мне, к городничему, — тебе всякий покажет. Прошу покорнейше! (Пропускает вперед Хлестакова и следует за ним, но, оборотившись, говорит с укоризной Бобчинскому.)Уж и вы! не нашли другого места упасть! И растянулся,
как черт знает что такое. (Уходит; за ним Бобчинский.)
Он больше виноват: говядину мне подает такую твердую,
как бревно; а суп — он
черт знает чего плеснул туда, я должен был выбросить его за окно. Он меня морил голодом по целым дням… Чай такой странный: воняет рыбой, а не чаем. За что ж я… Вот новость!