Неточные совпадения
Через час после своего приезда Павел Николаевич, освежившись в прохладной ванне,
сидел в одном
белье пред дорожным зеркалом в серебряной раме и чистил костяным копьецом ногти.
Но я и на такие курбеты была неспособна:
сидеть с вашими стрижеными, грязношеими барышнями и слушать их бесконечные сказки «про
белого бычка», Да склонять от безделья слово «труд», мне наскучило; ходить по вашим газетным редакциям и не выручать тяжелою работой на башмаки я считала глупым, и в том не каюсь…
— Я видел… я видел на хромом зайце ехал бородатый старик без макушки, шибко, шибко, шибко, оставил свою гору, оставил чужую, оставил сорочью гору, оставил снежную и переехал за ледяную, и тут
сидел другой старик с
белою бородой и сшивал ремнями дорогу, а с месяца свет ему капал в железный кувшин.
Так прошел еще час. Висленев все не возвращался еще; а Лариса все
сидела в том же положении, с опущенною на грудь головой, с одною рукой, упавшею на кровать, а другою окаменевшею с перстом на устах. Черные волосы ее разбегались тучей по
белым плечам, нескромно открытым воротом сорочки, одна нога ее еще оставалась в нескинутой туфле, меж тем как другая, босая и как мрамор
белая, опиралась на голову разостланной у дивана тигровой шкуры.
Михаил Андреевич
сидел посреди дивана, обитого
белым сукном: он был в легком, светлом пиджаке, в соломенной шляпе, а вокруг него, не сводя с него глаз, как черные вороны, уселись: Глафира, Горданов и Висленев. С ними же до Москвы выехал и наследник Бодростина Кюлевейн.
В тот же вечер Лариса
сидела в комнате, где пред открытым окном в сад помещался в глубоком кресле Жозеф, покрытый легким шелковым шлафроком, из отставного гардероба, Бодростина, и в
белом ночном колпаке, позаимствованном оттуда же.
Шабаш начинался: только что завывалы провыли свой первый сигнал, ворота задворка скрыпнули и из-под его темных навесов, мотая головой и хлопая длинными ушами, выехал
белый конь, покрытый широким
белым веретьем, а на этом старом смирном коне
сидела, как смерть худая, вдова Мавра с красными глазами без век, в длинном мертвецком саване и лыком подпоясанная.
Не успел показаться круп ее
белого коня, как из-за него, словно воробьи из гнезда, выпорхнули на разношерстных пахотных лошадках целым конным отрядом до полутора десятка баб, кто в полушубке навыворот, кто в зипуне наопашь, иные зашароварившись ногами в рукава, другие
сидя на одном коне по двое, и у всякой в руке или звонкий цеп с дубиной, или тяжелые, трезубые навозные вилы.
Вот он идет раз, видит
сидит в лесу при чищобе на пенечке бурый медведь и говорит: «Мужик Афанасий травкой подпоясан, это я сам и есть коровья смерть, только мне божьих мужичков очень жаль стало: ступай, скажи, пусть они мне выведут в лес одну
белую корову, а черных и пестрых весь день за рога держут, я так и быть съем
белую корову, и от вас и уйду».
Самая живая группа, из семи особ, располагалась у одного угольного окна, на котором
сидел белый попугай, а возле него, на довольно высоком кресле, сама маркиза в черном чепце, черном кашемировом платье без кринолина и в яркой полосатой турецкой шали.
Неточные совпадения
Вздохнул Савелий… — Внученька! // А внученька! — «Что, дедушка?» // — По-прежнему взгляни! — // Взглянула я по-прежнему. // Савельюшка засматривал // Мне в очи; спину старую // Пытался разогнуть. // Совсем стал
белый дедушка. // Я обняла старинушку, // И долго у креста //
Сидели мы и плакали. // Я деду горе новое // Поведала свое…
За длинным
белым столиком, // Уставленным бутылками // И кушаньями разными, //
Сидели господа:
Под дрожащею кругами тенью листьев, у покрытого
белою скатертью и уставленного кофейниками, хлебом, маслом, сыром, холодною дичью стола,
сидела княгиня в наколке с лиловыми лентами, раздавая чашки и тартинки.
Одетая в
белое с широким шитьем платье, она
сидела в углу террасы за цветами и не слыхала его.
Он
сидел в расстегнутом над
белым жилетом сюртуке, облокотившись обеими руками на стол и, ожидая заказанного бифстека, смотрел в книгу французского романа, лежавшую на тарелке.