Неточные совпадения
— То-то и есть, но нечего же и головы вешать.
С азбуки нам уже начинать поздно, служба только на кусок хлеба дает, а люди на
наших глазах миллионы составляют; и дураков, надо уповать, еще и на
наш век хватит. Бабы-то
наши вон раньше нас за ум взялись, и посмотри-ко
ты, например, теперь на Бодростину… Та ли это Бодростина, что была Глаша Акатова, которая, в дни
нашей глупости,
с нами ради принципа питалась снятым молоком? Нет! это не та!
— Будут; все будет: будут деньги, будет положение в свете; другой жены новой только уж не могу
тебе обещать; но кто же в
наш век из порядочных людей живет
с женами? А зато, — добавил он, схватывая Висленева за руку, — зато любовь, любовь… В провинциях из лоскутков шьют очень теплые одеяла… а
ты, каналья, ведь охотник кутаться!
— Ну, помнишь, ведь я обещал
тебе, что я буду помогать и даже определил
тебе триста рублей в год, но мне, дружочек Лара, так не везет, — добавил он, сжимая руку сестре, — мне так не везет, что даже одурь подчас взять готова! Тяжко
наше переходное время! То принципы не идут в согласие
с выгодами, то… ах, да уж лучше и не поднимать этого! Вообще тяжело человеку в
наше переходное время.
— Выйдя замуж за Михаила Андреевича, — продолжала Бодростина, — я надеялась на первых же порах, через год или два, быть чем-нибудь обеспеченною настолько, чтобы покончить мою муку, уехать куда-нибудь и жить, как я хочу… и я во всем этом непременно бы успела, но я еще была глупа и, несмотря на все проделанные со мною штуки, верила в любовь… хотела жить не для себя… я тогда еще слишком интересовалась
тобой… я искала
тебя везде и повсюду: мой муж
с первого же дня
нашей свадьбы был в положении молодого козла, у которого чешется лоб, и лоб у него чесался недаром: я
тебя отыскала.
Но все еще и не в этом дело: но
ты выдал меня, Павел Николаевич, и выдал головой
с доказательствами продолжения
наших тайных свиданий после моего замужества.
— Я ужасно люблю со вкусом сделанные дамские наряды! — заговорил он
с сестрой. — В этом, как
ты хочешь, сказывается вся женщина; и в этом, должно правду сказать,
наш век сделал большие шаги вперед. Еще я помню, когда каждая
наша барышня и барыня в своих манерах и в туалете старались как можно более походить на une dame de comptoir, [продавщицу (франц.).] а теперь
наши женщины поражают вкусом; это значит вкус получает гражданство в России.
— Помилуй, Павел Николаич! — заговорил он, щипля дрожащими руками свою короткую губу, — на что же это похоже?
Ты все знаешь?
тебе известны и
наши дела, и мое положение: чего же они, разбойники, пристают ко мне
с ножом к горлу? Я заплачу, но дайте же мне срок!
Будь это во Франции, или в Англии, это было бы иное дело: там замужняя женщина вся твоя; она принадлежит мужу
с телом,
с душой и, что всего важнее,
с состоянием, а
наши законы,
ты знаешь, тянут в этом случае на бабью сторону: у нас что твое, то ее, потому что
ты, как муж, обязан содержать семью, а что ее, то не твое, не хочет делиться, так и не поделится, и ничего
с нее не возьмешь.
— Что вы?.. Я вас не оскорбил: я говорю, что вы лжете самим себе. Не верите? Я представлю на это доказательства. Если бы вы не хотели меня знать, вы бы уехали вчера и не остались на сегодня. Бросьте притворство.
Наша встреча — роковая встреча. Нет силы, которая могла бы сдержать страсть, объемлющую все существо мое. Она не может остаться без ответа. Лариса,
ты так мне нравишься, что я не могу
с тобой расстаться, но и не могу на
тебе жениться…
Ты должна меня выслушать!
«Вот только одно бы мне еще узнать», — думал он, едучи на извозчике. — «Любит она меня хоть капельку, или не любит? Ну, да и прекрасно; нынче мы
с нею все время будем одни… Не все же она будет тонировать да писать, авось и иное что будет?.. Да что же вправду, ведь женщина же она и человек!.. Ведь я же знаю, что кровь, а не вода течет в ней… Ну, ну, постой-ка, что
ты заговоришь пред
нашим смиренством… Эх, где
ты мать черная немочь
с лихорадушкой?»
И они поцеловались, и
с тех пор, обмолвясь на «
ты», сделались теми неразрывнейшими друзьями, какими мы их видели в продолжение всей
нашей истории.
Трафилось так, что лучше нарочно и первостатейный сочинитель не придумает: благоволите вспомнить башмаки, или, лучше сказать, историю о башмаках, которые столь часто были предметом шуток в
наших собеседованиях, те башмаки, которые Филетер обещал принести Катерине Астафьевне в Крыму и двадцать лет купить их не собрался, и буде вы себе теперь это привели на память, то представьте же, что майор, однако, весьма удачно сию небрежность свою поправил, и идучи, по освобождении своем, домой, первое, что сделал, то зашел в склад
с кожевенным товаром и купил в оном для доброй супруги своей давно ею жданные башмаки, кои на нее на мертвую и надеты, и в коих она и в гроб нами честно положена, так как, помните, сама не раз ему говорила, что „придет-де та пора, что
ты купишь мне башмаки, но уже будет поздно, и они меня не порадуют“.
Неточные совпадения
А! вот: «Спешу между прочим уведомить
тебя, что приехал чиновник
с предписанием осмотреть всю губернию и особенно
наш уезд (значительно поднимает палец вверх).
Ой! ночка, ночка пьяная! // Не светлая, а звездная, // Не жаркая, а
с ласковым // Весенним ветерком! // И
нашим добрым молодцам //
Ты даром не прошла! // Сгрустнулось им по женушкам, // Оно и правда:
с женушкой // Теперь бы веселей! // Иван кричит: «Я спать хочу», // А Марьюшка: — И я
с тобой! — // Иван кричит: «Постель узка», // А Марьюшка: — Уляжемся! — // Иван кричит: «Ой, холодно», // А Марьюшка: — Угреемся! — // Как вспомнили ту песенку, // Без слова — согласилися // Ларец свой попытать.
— У нас забота есть. // Такая ли заботушка, // Что из домов повыжила, //
С работой раздружила нас, // Отбила от еды. //
Ты дай нам слово крепкое // На
нашу речь мужицкую // Без смеху и без хитрости, // По правде и по разуму, // Как должно отвечать, // Тогда свою заботушку // Поведаем
тебе…
Ты дай нам слово верное // На
нашу речь мужицкую // Без смеху и без хитрости, // По совести, по разуму, // По правде отвечать, // Не то
с своей заботушкой // К другому мы пойдем…»
Пошли порядки старые! // Последышу-то
нашему, // Как на беду, приказаны // Прогулки. Что ни день, // Через деревню катится // Рессорная колясочка: // Вставай! картуз долой! // Бог весть
с чего накинется, // Бранит, корит;
с угрозою // Подступит —
ты молчи! // Увидит в поле пахаря // И за его же полосу // Облает: и лентяи-то, // И лежебоки мы! // А полоса сработана, // Как никогда на барина // Не работал мужик, // Да невдомек Последышу, // Что уж давно не барская, // А
наша полоса!