Неточные совпадения
— Что же, женился просто: вижу,
женщина в несчастном положении, дай,
думаю себе, хоть кого-нибудь в жизни осчастливлю.
— Нет, а ты не шути! — настойчиво сказал Горданов и, наклонясь к уху собеседника, прошептал: — я знаю, кто о тебе
думает, и не самовольно обещаю тебе любовь такой
женщины, пред которою у всякого зарябит в глазах. Это вот какая
женщина, пред которою и сестра твоя, и твоя генеральша — померкнут как светляки при свете солнца, и которая… сумеет полюбить так… как сорок тысяч жен любить не могут! — заключил он, быстро кинув руку Висленева.
— Я стою за самую широкую эмансипацию
женщин в отношении труда; я даже
думаю, что со стороны мужчин будет очень благоразумно свалить всю работу
женщинам, но я, конечно, не позволю себе называть это эмансипацией и не могу согласиться, что эта штука впервые выкинута с
женщинами так называемыми новыми людьми. Привилегия эта принадлежит не им.
«Сестра не спит еще, —
подумал Висленев. — Бедняжка!.. Славная она, кажется, девушка… только никакого в ней направления нет… а вправду, черт возьми, и нужно ли
женщинам направление? Правила, я
думаю, нужнее. Это так и было: прежде ценили в
женщинах хорошие правила, а нынче направление… мне, по правде сказать, в этом случае старина гораздо больше нравится. Правила, это нечто твердое, верное, само себя берегущее и само за себя ответствуюшее, а направление… это: день мой — век мой.
— Я
думаю: какой бы это был суд, где
женщины были бы судьями? Ты осуждаешь меня, не позволяя мне даже объясниться.
— Надеюсь, что я вас понял. Теперь идем далее: дорогая вам
женщина не обладает средствами Глафиры Акатовой, чтобы сделаться госпожой Бодростиной; да вам это и не нужно: вас дела связывают неразлучно и должны удерживать неразлучно навсегда, или по крайней мере очень надолго. Я не знаю ваших условий, но я так
думаю.
— Конечно, конечно! Он «сказал», «она сказала», и все на разговорах и кончили. Что такое в этих случаях значат слова? Слова, остроумно кем-то сказано, даны затем, чтобы скрывать за ними то, что мы
думаем, и женские слова таковы бывают по преимуществу. Добейтесь чувства
женщины, а не ее слов.
Я полагаю, что я ему в то время разонравилась за мою простоту, которую он счел за бессодержательность, — я имею основание так
думать, потому что он не упускал случая отзываться с иронией, а иногда и прямо с презрением о
женщинах такого простого образа мыслей, каков был мой, и таких скромных намерений, каковы были мои, возникшие в семье простой и честной, дружной, любящей, но в самом деле, может быть, чересчур неинтересной.
«Вот только одно бы мне еще узнать», —
думал он, едучи на извозчике. — «Любит она меня хоть капельку, или не любит? Ну, да и прекрасно; нынче мы с нею все время будем одни… Не все же она будет тонировать да писать, авось и иное что будет?.. Да что же вправду, ведь
женщина же она и человек!.. Ведь я же знаю, что кровь, а не вода течет в ней… Ну, ну, постой-ка, что ты заговоришь пред нашим смиренством… Эх, где ты мать черная немочь с лихорадушкой?»
— Я
думаю о том, где у иных
женщин та женская чувствительность, о которой болтают поэты?
Лариса в это время тоже
думала о той самой
женщине и проговорила...
— Нет, я думаю-с, и по самому зрелому размышлению не верю в вашу добродетель. Тсс… тсс… тсс!.. позвольте мне договорить. Я всегда имел большое доверие к
женщинам простого, естественного взгляда на жизнь и никогда в этом не каялся. Брехливая собачка чаше всего только полает, а молчаливая тяпнет там, где и сама не
думает; а вы ведь весь свой век все отмалчиваетесь и до сих пор вот тупите глазки, точно находитесь в том возрасте, когда верят, что детей нянька в фартучке приносит.
Больше ничего как случайность: мужчины не дают, —
женщины в этом случае гораздо добрее, и потом, я признаюсь тебе, что я никогда не
думал, чтобы Глафира Васильевна передала мои записочки в контору.
Бодростина, желая запутать свою собеседницу, заметила, что она
думает таким образом, конечно, потому, что не знает, как тяжело
женщине переносить фальшивое положение.
— Это правда, — отвечала Синтянина, — я, слава богу, не имела в моей жизни такого опыта, но… я кое-что видела и знаю, что обо всем этом всякой
женщине надо
думать прежде, чем с нею что-нибудь случится.
— Если бы… Я вам скажу откровенно: я не могу
думать, чтоб это сталось, потому что я… стара и трусиха; но если бы со мною случилось такое несчастие, то, смею вас уверить, я не захотела бы искать спасения в повороте назад. Это проводится в иных романах, но и там это в честных людях производит отвращение и от героинь, и от автора, и в жизни… не дай бог мне видеть
женщины, которую, как Катя Шорова говорила: «повозят, повозят, назад привезут».
Неточные совпадения
Они не знают, как он восемь лет душил мою жизнь, душил всё, что было во мне живого, что он ни разу и не
подумал о том, что я живая
женщина, которой нужна любовь.
Ты не поверишь, но я до сих пор
думала, что я одна
женщина, которую он знал.
Хотя она бессознательно (как она действовала в это последнее время в отношении ко всем молодым мужчинам) целый вечер делала всё возможное для того, чтобы возбудить в Левине чувство любви к себе, и хотя она знала, что она достигла этого, насколько это возможно в отношении к женатому честному человеку и в один вечер, и хотя он очень понравился ей (несмотря на резкое различие, с точки зрения мужчин, между Вронским и Левиным, она, как
женщина, видела в них то самое общее, за что и Кити полюбила и Вронского и Левина), как только он вышел из комнаты, она перестала
думать о нем.
«Да, да, как это было? —
думал он, вспоминая сон. — Да, как это было? Да! Алабин давал обед в Дармштадте; нет, не в Дармштадте, а что-то американское. Да, но там Дармштадт был в Америке. Да, Алабин давал обед на стеклянных столах, да, — и столы пели: Il mio tesoro, [Мое сокровище,] и не Il mio tesoro, a что-то лучше, и какие-то маленькие графинчики, и они же
женщины», вспоминал он.
«Да, да, вот
женщина!»
думал Левин, забывшись и упорно глядя на ее красивое, подвижное лицо, которое теперь вдруг совершенно переменилось. Левин не слыхал, о чем она говорила, перегнувшись к брату, но он был поражен переменой ее выражения. Прежде столь прекрасное в своем спокойствии, ее лицо вдруг выразило странное любопытство, гнев и гордость. Но это продолжалось только одну минуту. Она сощурилась, как бы вспоминая что-то.