Неточные совпадения
Висленев ушел, а Горданов запер за ним двери на ключ, достал из дорожной шкатулки два револьвера, осмотрел их заряды, обтер замшей курки и положил один пистолет на комод возле изголовья кровати, другой — в ящик письменного стола. Затем он
взял листок бумаги и написал
большое письмо в Петербург, а потом на другом клочке бумаги начертил...
«Сестра не спит еще, — подумал Висленев. — Бедняжка!.. Славная она, кажется, девушка… только никакого в ней направления нет… а вправду, черт
возьми, и нужно ли женщинам направление? Правила, я думаю, нужнее. Это так и было: прежде ценили в женщинах хорошие правила, а нынче направление… мне, по правде сказать, в этом случае старина гораздо
больше нравится. Правила, это нечто твердое, верное, само себя берегущее и само за себя ответствуюшее, а направление… это: день мой — век мой.
— Ну, все равно, но дело в том, что ведь ему сотню тысяч негде было
взять, чтобы развертывать
большие дела. Это вы, дитя мое, легкомысленностью увлекаетесь.
Позвольте вам заметить, что я ведь понимаю, в чем дело, и беру деньги недаром: если бы вы перевенчались с каким попало, с самым плохеньким чиновником, вы бы должны были тотчас же, еще до свадьбы, вручить ему все деньги сполна, а тут всегда
большой риск: он может
взять деньги и отказаться венчаться.
Ты думаешь, что меня тешит мой экипаж или сверканье подков моих рысаков? — нет; каждый стук этих подков отдается в моем сердце: я сам бы, черт их
возьми, с
большим удовольствием возил их на себе, этих рысаков, чтобы только не платить за их корм и за их ковку, но это нужно, понимаешь ты, Иосаф: все это нужно для того же, для того, чтобы быть богачом, миллионером…
— Так нужно, — отвечала Алина, и затем, вынув из несгораемого шкафа
большой саквояж, туго набитый драгоценными вещами залогодателей, подала его Кишенскому и велела держать, а сама быстро обежала квартиру,
взяла еще несколько ценных вещей, оставшихся в небольшом количестве, свернула все это в шитую гарусную салфетку; собрала все бумаги с письменного стола Висленева, отнесла их в темную кладовую, запиравшуюся железною дверью, и разложила их по полкам.
Слово Кишенского оказалось с
большим весом, и Ванскок на другой же день
взяла в конторе Бабиневича на полтинник двадцать листиков его издания и послала их в бандерольке Иосафу Платоновичу Висленеву.
— Позвольте я вам помогу, — говорит ему в эту роковую минуту Александра Ивановна и,
взяв из рук мужа тайком принесенные им ножницы, отрезала с боку своей юбки
большой букет и ловко приколола его к фраку смущенного Висленева, меж тем как генерал под самый нос ему говорил...
— Да, немножко того, но, однако, дело свое сделал. Нет, я, черт тебя
возьми, с тобой
больше пьяным быть не хочу. С тобой не дай бог на одной дороге встречаться, ишь ты, каналья, какой стал решительный…
— Ангел, душка, лапочка моя, Лара:
возьми у него мою расписку. Он сказал, что он тебе ее отдаст. Мне
больше ничего не нужно: мне он ее не отдаст, а тебе он все отдаст, потому что он в тебя страстно влюблен.
— Где же ему сноровки, медведю,
взять, — вмешался другой мужик, — вон я в городе слона приводили — видел: на что
больше медведя, а тоже булку ему дадут, так он ее в себя не жевамши, как купец в комод, положит.
Неточные совпадения
Пьем много мы по времени, // А
больше мы работаем. // Нас пьяных много видится, // А
больше трезвых нас. // По деревням ты хаживал? //
Возьмем ведерко с водкою,
Хотя очевидно было, что пламя
взяло все, что могло
взять, но горожанам, наблюдавшим за пожаром по ту сторону речки, казалось, что пожар все рос и зарево
больше и
больше рдело.
— Так часа два? Не
больше? — спросила она. — Вы застанете Петра Дмитрича, только не торопите его. Да
возьмите опиуму в аптеке.
Дома Кузьма передал Левину, что Катерина Александровна здоровы, что недавно только уехали от них сестрицы, и подал два письма. Левин тут же, в передней, чтобы потом не развлекаться, прочел их. Одно было от Соколова, приказчика. Соколов писал, что пшеницу нельзя продать, дают только пять с половиной рублей, а денег
больше взять неоткудова. Другое письмо было от сестры. Она упрекала его за то, что дело ее всё еще не было сделано.
— План следующий: теперь мы едем до Гвоздева. В Гвоздеве болото дупелиное по сю сторону, а за Гвоздевым идут чудные бекасиные болота, и дупеля бывают. Теперь жарко, и мы к вечеру (двадцать верст) приедем и
возьмем вечернее поле; переночуем, а уже завтра в
большие болота.