Неточные совпадения
На лоб опускаются, как три виноградные кисти, рязки из крупного жемчуга, переливающего свою млечно-розовую белизну по каштановым волосам, слегка обрисованным; искусно заплетенная коса, роскошь
русской девы, [В Торжке
есть поговорка: Ты расти, расти, коса, до шелкова пояса; вырастешь, коса,
будешь городу краса.
Былому русскому матросу, да еще матросу Петра Алексеевича, стыдно не знать этого корабельного притона.
Тут грянула ставучинская битва, столь славная для
русского оружия, как будто нарочно для того, чтоб выполнить клятву старика; ибо вслед за тем Хотин
был сдан
русским, а прекрасная Мариорица, с богатствами двух пашей, отца и сына, в числе с лишком двух тысяч человек обоего пола, досталась в добычу победителей.
Сама государыня
была в восхищении от Мариорицы, поместила ее в ближайшей от себя комнате между своими гоф [Придворными (от нем. Hof — двор).] — девицами, нарядила в полунациональную, полурусскую одежду, как можно богаче, и в учители
русского языка выбрала для нее служащего при С.-Петербургской академии де сиянс [Академии наук (фр. Académie des sciences).]
И потому он должен
был служить Мариорице, посредством французского языка, проводником к познанию
русского.
При имени Волынского княжна затрепетала. Фатализм, которым она с малолетства
была напитана, сказал ей, что это самый тот,неизбежимый ею, суженый ей роком, что она ведена с пепелища отцовского дома в Хотин и оттуда в страну, о которой и не мыслила никогда, потому единственно, что еще при рождении назначено ей любить
русского, именно Волынского.
— И я хочу
быть русской! — отвечала Мариорица; однако ж послушалась, чувствуя, что ноги ее
были очень мокры.
Этот кусок льду, облегший
былое я, частицу бога, поглотивший то, чему на земле даны
были имена чести, благородства, любви к ближним; подле него зияющая могила, во льду ж для него иссеченная; над этим чудным гробом, который служил вместе и саваном, маленькое белое существо, полное духовности и жизни, называемое европейцем и сверх того
русским и Зудою; тут же на замерзлой реке черный невольник, сын жарких и свободных степей Африки, может
быть, царь в душе своей; волшебный свет луны, говорящей о другой подсолнечной, такой же бедной и все-таки драгоценной для тамошних жителей, как нам наша подсолнечная; тишина полуночи, и вдруг далеко, очень далеко, благовест, как будто голос неба, сходящий по лучу месяца, — если это не высокий момент для поэта и философа, так я не понимаю, что такое поэзия и философия.
Сердце ее росло от восторга; она шла наравне с палатами; она мечтала, что с Мариорицей весь Петербург, весь народ
русский принадлежит ей и что ее слово, если она захочет,
будет указом.
Надо знать, что Василий
был некогда
русским матросом.
Зная силу Бирона, любимца ее и вместе главы немецкой партии, опиравшейся на престол, посох новгородского архипастыря и ужас целого народа, хитрый министр тайно действовал в пользу этой стороны, но явно не грубил
русской партии, которой предводителем
был Волынской, имевший за собою личные заслуги, отважный и благородный дух, дружбу нескольких патриотов, готовых умереть с ним в правом деле,
русское имя и внимание императрицы, до тех пор, однако ж, надежное, пока не нужно
было решать между двумя соперниками.
— Да, ваша светлость, я славно прокатился и в Персию и в Немиров, — подхватил с досадою Волынской, — и никто, конечно, не осмелится сказать, чтобы я исполнил свое дело кучерски, а не как министр Российской империи. Впрочем,
русские бояре-невыходцы — просто веселятся и так же делают государственные дела: сам Петр Великий подавал нам тому пример. Может статься, и его простота удивила бы выскочку в государи, если б они могли когда
быть!
Когда нужно
было, хитрец знал употреблять и
русские пословицы в дело.
Я спрашивала своих подруг, какое самое нежное имя на
русском; милый, голубчик — сказали они. И я говорю тебе это имечко, потому что другого нежнее не знаю. Может
быть, они меня обманывают, а может
быть, они никогда не любили по-моему. Каких сладких имен не насказала бы я тебе по-молдавански, по-турецки!..»
— Что со мною?.. Где твоя честь, где твоя совесть, говори, боярин
русский?..
Есть ли в тебе бог?
— Пусть
буду я, по-твоему, глупая, безумная цыганка; но ты, боярин
русский, где твоя совесть, где твой бог, спрашиваю опять?.. Что обещал ты мне, когда вздумал обольстить бедную, невинную девушку; когда моими погаными руками доставал это сокровище? Не обещал ли ты на ней жениться? Кого брал тогда в свидетели?.. Злой, бессовестный человек, безбожник! ты — женат; ты погубил беззащитную девушку. Отдашь богу отчет на страшном суде, а может
быть, расплатишься и в этой жизни?
Гении-утешители являются гурьбою, ибо на них не
было недостатка в жизни
русского народа; но всех заслоняет своим величием Петр, которого одного народу достаточно, чтобы
русскому произносить имя свое с гордостью.
Русские до того дошли, что стыдятся, не только что боятся,
быть благородными.
— Более, нежели вы думаете, государь мой! Знаю, что одного из них, именно малороссиянина, вам угодно
было исключить из списка живых. Да это для вас, сударь, такая безделица! Человек!.. к тому же
русской!.. ну, стоило ли из этой дряни хлопотать! Однако ж вы сами тотчас же поспешили заменить его другою живою, подставною куклой.
Она — чего нам забыть не должно, — своим примером внушив немецкой княжне, что́ может народность над сердцем
русского, подарила нас великою государынею, которая потому только в истории нашей не стоит на первом месте, что оно
было занято Петром беспримерным.
Русский гений поэзии и красноречия, в лице холмогорского рыбака, приветствовал ее гармоническое царствование первыми сладкозвучными стихами и первою благородною прозой. Но лучшею одою, лучшим панегириком Елисавете
были благословения народные. Вскоре забыли о кровавой бироновщине, и разве в дальних городах и селах говорили о ней, как теперь говорят о пугачевщине; да разве в хижинах, чтобы унять плачущих ребят, пугали именем басурмана-буки.