Неточные совпадения
За
то одна часть его помрачала
целое.
Не
тот ли, что ползал два века у ног татар и поклонялся их деревянным болванам,
целовал руки у Новгорода, у Пскова, у Литвы, падал в прах перед первым встречным, кто на него только дубину взял!..
Для достижения этой
цели всего лучше было оговорить их же и стать на стороне противников,
то есть народа; таким образом он представлял завистливой власти государя, что есть другая власть, которая осмеливается ему противиться хоть словом.
— Здорово, Андрюша, — сказал Василий Федорович, сидя, с роскошным самодовольством, на креселках своих, кряхтевших под дородною тяжестью его, и
поцеловал в маковку мальчика, к нему подошедшего; потом, обратясь к старику, примолвил: — Добро пожаловать, Афоня! Садись-ка на большое место: сказочнику и страннику везде почет. Потешь же нас ныне словом о
том, как в Индусах войну ведут, оллоперводигер.
— Антонио! Антонио! ты ли это говоришь?.. Только два дня здесь, еще не у дела, а уж молодая кровь твоя бунтует против разума, малейшие неприятности кидают тебя далеко от прекрасной
цели. Так ли идут в битву для получения венца победного? Что сказал бы ты, бывши на моем месте?.. Неужели я ошибся в тебе?.. Как бы
то ни было, не узнаю твердой души, которая, по словам твоим, готова идти в схватку с самою жестокою судьбой!..
— С
того часа, — говорил Ненасыть, — нигде не нахожу себе места, а пуще всего не могу наесться досыта, хоть бы съел ковригу хлеба с человечью голову и
целого барана.
Ничего не желает он, кроме
того, чтобы видеть Анастасию, только смотреть на нее, как ангелы смотрят
целые веки, погруженные в море блаженства.
Сверх
того, князь Холмский
целовал крест, что ему лиха своему государю не хотети никакого.
Помните, как он испугал было первосвященника римского, внезапно нагрянув к нему накануне праздника Рождества Христова; как вся эта проделка, заставившая Рим вооружиться, кончилась
тем, что Фридерик
целовал руки и ноги у папы, держал у него стремя, читал всенародно Евангелие в одежде церковного причетника и наконец уехал, осмеянный
теми самыми, которые так испугались было его?
За нею Аристотель следовал верхом;
те из народа, которые были поближе к нему, превозносили его могущество,
целовали даже его ноги.
Все это говорил Антон, прерывая речь
то поцелуями дорогому миссионеру,
то вынимая из груди крест и прижимая его к губам своим.
Молодость, словно крепкий мед, бьет через край, пока не установится. Разгулу ее посвятил Хабар
целую ночь, в которую
то вино,
то с друзьями тяжба за первенство на игрищах,
то любовь попеременно вызывали на бой его могучие силы. И везде вышел он победителем.
Девица ль, вдова ль хороша,
то и наша сестрица-душа;
поцелуешь в уста — что хмелина твоя,
поцелуешь в другой — сердобольник [Так называют шиповник в Тверской губернии.] что твой, а заглянешь в стопу, и горе за лоб.
Спасение ближнего, друга, сестры, невесты, от бесчестья, от погибели, здесь и на
том свете, спасение всего семейства ее от позора, престарелого отца от преждевременной смерти, себя самого, может быть, от ужасного греха убийства не есть ли тоже
цель высокая, достойная и великих пожертвований?
В нем идея силы, созданная для
того, чтобы соединить воедино разрозненные части великого
целого, исполняет свое назначение; но идея прекрасного ему невнятна или представляется ему смутно и все-таки в образах силы, твердости, узорочности.
C трепетом святого восторга он схватил чертежи свои и изорвал их в мелкие лоскуты, потом, рыдая, пал перед иконою божьей матери. Долго лежал он на полу, и, когда поднялся, лицо его, казалось, просияло. Он обнимал своего молодого друга,
целовал с нежностью сына, как человек, пришедший домой из дальнего, трудного путешествия. Перелом был силен, но он совершен. Голос веры сделал
то, чего не могла сделать ни грозная власть князей, ни сила дружбы, ни убеждения рассудка.
В Москве и в деревнях кругом необыкновенная тревога. Недельщики, боярские дети ездят с утра до ночи и выбивают народ. Русский мужичок всею радостью рад глазеть по
целым дням хоть и на
то, чего не понимает, лишь бы не работать, а тут еще и палкой выгоняют в город на
целые сутки праздности. Валят тысячи со всех концов, и все они налягут на сердце Москвы: душно будет ей, родимой! Из этого-то народа хотят выставить декорацию московской силы.
Неточные совпадения
Хлестаков. Возьмите, возьмите; это порядочная сигарка. Конечно, не
то, что в Петербурге. Там, батюшка, я куривал сигарочки по двадцати пяти рублей сотенка, просто ручки потом себе
поцелуешь, как выкуришь. Вот огонь, закурите. (Подает ему свечу.)
Купцы. Ей-богу! такого никто не запомнит городничего. Так все и припрятываешь в лавке, когда его завидишь.
То есть, не
то уж говоря, чтоб какую деликатность, всякую дрянь берет: чернослив такой, что лет уже по семи лежит в бочке, что у меня сиделец не будет есть, а он
целую горсть туда запустит. Именины его бывают на Антона, и уж, кажись, всего нанесешь, ни в чем не нуждается; нет, ему еще подавай: говорит, и на Онуфрия его именины. Что делать? и на Онуфрия несешь.
Артемий Филиппович. Смотрите, чтоб он вас по почте не отправил куды-нибудь подальше. Слушайте: эти дела не так делаются в благоустроенном государстве. Зачем нас здесь
целый эскадрон? Представиться нужно поодиночке, да между четырех глаз и
того… как там следует — чтобы и уши не слыхали. Вот как в обществе благоустроенном делается! Ну, вот вы, Аммос Федорович, первый и начните.
— Не
то еще услышите, // Как до утра пробудете: // Отсюда версты три // Есть дьякон… тоже с голосом… // Так вот они затеяли // По-своему здороваться // На утренней заре. // На башню как подымется // Да рявкнет наш: «Здо-ро-во ли // Жи-вешь, о-тец И-пат?» // Так стекла затрещат! // А
тот ему, оттуда-то: // — Здо-ро-во, наш со-ло-ву-шко! // Жду вод-ку пить! — «И-ду!..» // «Иду»-то это в воздухе // Час
целый откликается… // Такие жеребцы!..
Еремеевна. Ночью
то и дело испить просил. Квасу
целый кувшинец выкушать изволил.