Неточные совпадения
— Очень, очень рад, — приветливо ответил Платонов и вдруг поглядел на Лихонина со светлой, почти детской улыбкой, которая скрасила его некрасивое, скуластое лицо. — Вы мне тоже сразу понравились. И когда я увидел вас еще
там, у Дорошенки, я сейчас
же подумал, что вы вовсе не такой шершавый, каким кажетесь.
— Не забудьте, Лазер, накормить девушек обедом и сведите их куда-нибудь в кинематограф. Часов в одиннадцать вечера ждите меня. Я приеду поговорить. А если кто-нибудь будет вызывать меня экстренно, то вы знаете мой адрес: «Эрмитаж». Позвоните. Если
же там меня почему-нибудь не будет, то забегите в кафе к Рейману или напротив, в еврейскую столовую. Я
там буду кушать рыбу-фиш. Ну, счастливого пути!
Девушка
там произвела благоприятное впечатление, и в тот
же день ее паспорт был сменен в полиции на так называемый желтый билет.
Любку страшно морил сон, слипались глаза, и она с усилием таращила их, чтобы не заснуть, а на губах лежала та
же наивная, детская, усталая улыбка, которую Лихонин заметил еще и
там, в кабинете. И из одного угла ее рта слегка тянулась слюна.
— Да-а, — протянула она, как ребенок, который упрямится мириться, — я
же вижу, что я вам не нравлюсь. Так что ж, — вы мне лучше прямо скажите и дайте немного на извозчика, и еще
там, сколько захотите… Деньги за ночь все равно заплачены, и мне только доехать… туда.
Надо сказать, что, идя в Ямки, Лихонин, кроме денег, захватил с собою револьвер и часто по дороге, на ходу, лазил рукой в карман и ощущал
там холодное прикосновение металла. Он ждал оскорбления, насилия и готовился встретить их надлежащим образом. Но, к его удивлению, все, что он предполагал и чего он боялся, оказалось трусливым, фантастическим вымыслом. Дело обстояло гораздо проще, скучнее, прозаичнее и в то
же время неприятнее.
Там сухо и кратко говорилось о том, что расчетная книжка имеется в двух экземплярах, из которых один хранится у хозяйки, а другой у проститутки, что в обе книжки заносятся все приходы и расходы, что по уговору проститутка получает стол, квартиру, отопление, освещение, постельное белье, баню и прочее и за это выплачивает хозяйке никак не более двух третей своего заработка, из остальных
же денег она обязана одеваться чисто и прилично, имея не менее двух выходных платьев.
— Ну и свинья
же этот ваш… то есть наш Барбарисов Он мне должен вовсе не десять рублей, а четвертную. Подлец этакий! Двадцать пять рублей, да еще
там мелочь какая-то. Ну, мелочь я ему, конечно, не считаю. Бог с ним! Это, видите ли, бильярдный долг. Я должен сказать, что он, негодяй, играет нечисто… Итак, молодой человек, гоните еще пятнадцать. — Ну, и жох
же вы, господин околоточный! — сказал Лихонин, доставая деньги.
Рассказала она также с большими подробностями и о том, как, очутившись внезапно без мужской поддержки или вообще без чьего-то бы ни было крепкого постороннего влияния, она наняла комнату в плохонькой гостинице, в захолустной улице, как с первого
же дня коридорный, обстрелянная птица, тертый калач, покушался ею торговать, даже не спрося на это ее разрешения, как она переехала из гостиницы на частную квартиру, но и
там ее настигла опытная старуха сводня, которыми кишат дома, обитаемые беднотой.
— Нет, я так, на всякий случай… Возьми-ка, возьми деньги! Может быть, меня в больницу заберут… А
там, как знать, что произойдет? Я мелочь себе оставила на всякий случай… А что
же, если и в самом деле, Тамарочка, я захотела бы что-нибудь над собой сделать, неужели ты стала бы мешать мне?
Неточные совпадения
Городничий. Ну, слушайте
же, Степан Ильич! Чиновник-то из Петербурга приехал. Как вы
там распорядились?
Городничий. Господи, помилуй нас, грешных! Где
же он
там живет?
Городничий. Я сам, матушка, порядочный человек. Однако ж, право, как подумаешь, Анна Андреевна, какие мы с тобой теперь птицы сделались! а, Анна Андреевна? Высокого полета, черт побери! Постой
же, теперь
же я задам перцу всем этим охотникам подавать просьбы и доносы. Эй, кто
там?
Хлестаков. Отчего
же нет? Я видел сам, проходя мимо кухни,
там много готовилось. И в столовой сегодня поутру двое каких-то коротеньких человека ели семгу и еще много кой-чего.
Рад бы посторониться, прижаться к углу, но ни посторониться, ни прижаться нельзя, потому что из всякого угла раздается все то
же"раззорю!", которое гонит укрывающегося в другой угол и
там, в свою очередь, опять настигает его.