Неточные совпадения
Живут
же там многие и кроме нас…
Заглянув случайно, одним глазом, в лавочку, он увидел, что
там, на стенных часах, уже десять минут восьмого. Надо было и торопиться, и в то
же время сделать крюк: подойти к дому в обход, с другой стороны…
Там, в самом углу, внизу, в одном месте были разодраны отставшие от стены обои: тотчас
же начал он все запихивать в эту дыру, под бумагу: «Вошло!
— Еще бы; а вот генерала Кобелева никак не могли
там при мне разыскать. Ну-с, долго рассказывать. Только как я нагрянул сюда, тотчас
же со всеми твоими делами познакомился; со всеми, братец, со всеми, все знаю; вот и она видела: и с Никодимом Фомичом познакомился, и Илью Петровича мне показывали, и с дворником, и с господином Заметовым, Александром Григорьевичем, письмоводителем в здешней конторе, а наконец, и с Пашенькой, — это уж был венец; вот и она знает…
Коробка
же ясно доказывает, что он именно
там стоял.
— Послушайте, что ж вам все стоять у дверей-то? — перебил вдруг Разумихин, — коли имеете что объяснить, так садитесь, а обоим вам, с Настасьей,
там тесно. Настасьюшка, посторонись, дай пройти! Проходите, вот вам стул, сюда! Пролезайте
же!
— Вот тут, через три дома, — хлопотал он, — дом Козеля, немца, богатого… Он теперь, верно, пьяный, домой пробирался. Я его знаю… Он пьяница…
Там у него семейство, жена, дети, дочь одна есть. Пока еще в больницу тащить, а тут, верно, в доме
же доктор есть! Я заплачу, заплачу!.. Все-таки уход будет свой, помогут сейчас, а то он умрет до больницы-то…
Видите, барыни, — остановился он вдруг, уже поднимаясь на лестницу в нумера, — хоть они у меня
там все пьяные, но зато все честные, и хоть мы и врем, потому ведь и я тоже вру, да довремся
же, наконец, и до правды, потому что на благородной дороге стоим, а Петр Петрович… не на благородной дороге стоит.
— Уверяю, заботы немного, только говори бурду, какую хочешь, только подле сядь и говори. К тому
же ты доктор, начни лечить от чего-нибудь. Клянусь, не раскаешься. У ней клавикорды стоят; я ведь, ты знаешь, бренчу маленько; у меня
там одна песенка есть, русская, настоящая: «Зальюсь слезьми горючими…» Она настоящие любит, — ну, с песенки и началось; а ведь ты на фортепианах-то виртуоз, мэтр, Рубинштейн… Уверяю, не раскаешься!
— Лучше всего, маменька, пойдемте к нему сами и
там, уверяю вас, сразу увидим, что делать. Да к тому
же пора, — господи! Одиннадцатый час! — вскрикнула она, взглянув на свои великолепные золотые часы с эмалью, висевшие у ней на шее на тоненькой венецианской цепочке и ужасно не гармонировавшие с остальным нарядом. «Женихов подарок», — подумал Разумихин.
–…У ней, впрочем, и всегда была эта… привычка, и как только пообедала, чтобы не запоздать ехать, тотчас
же отправилась в купальню… Видишь, она как-то
там лечилась купаньем; у них
там ключ холодный есть, и она купалась в нем регулярно каждый день, и как только вошла в воду, вдруг с ней удар!
— Вы уж уходите! — ласково проговорил Порфирий, чрезвычайно любезно протягивая руку. — Очень, очень рад знакомству. А насчет вашей просьбы не имейте и сомнения. Так-таки и напишите, как я вам говорил. Да лучше всего зайдите ко мне туда сами… как-нибудь на днях… да хоть завтра. Я буду
там часов этак в одиннадцать, наверно. Все и устроим… поговорим… Вы
же, как один из последних,
там бывших, может, что-нибудь и сказать бы нам могли… — прибавил он с добродушнейшим видом.
— Да ты что
же! — крикнул вдруг Разумихин, как бы опомнившись и сообразив, — да ведь красильщики мазали в самый день убийства, а ведь он за три дня
там был? Ты что спрашиваешь-то?
— Нам вот все представляется вечность как идея, которую понять нельзя, что-то огромное, огромное! Да почему
же непременно огромное? И вдруг, вместо всего этого, представьте себе, будет
там одна комнатка, эдак вроде деревенской бани, закоптелая, а по всем углам пауки, и вот и вся вечность. Мне, знаете, в этом роде иногда мерещится.
— Ура! — закричал Разумихин, — теперь стойте, здесь есть одна квартира, в этом
же доме, от тех
же хозяев. Она особая, отдельная, с этими нумерами не сообщается, и меблированная, цена умеренная, три горенки. Вот на первый раз и займите. Часы я вам завтра заложу и принесу деньги, а
там все уладится. А главное, можете все трое вместе жить, и Родя с вами… Да куда ж ты, Родя?
— Как не может быть? — продолжал Раскольников с жесткой усмешкой, — не застрахованы
же вы? Тогда что с ними станется? На улицу всею гурьбой пойдут, она будет кашлять и просить и об стену где-нибудь головой стучать, как сегодня, а дети плакать… А
там упадет, в часть свезут, в больницу, умрет, а дети…
Но в то
же время он узнал теперь, и узнал наверно, что хоть и тосковала она и боялась чего-то ужасно, принимаясь теперь читать, но что вместе с тем ей мучительно самой хотелось прочесть, несмотря на всю тоску и на все опасения, и именно ему,чтоб он слышал, и непременно теперь — « что бы
там ни вышло потом!»…
— А вы лучше вот что скажите-ка, — высокомерно и с досадой прервал Петр Петрович, — вы можете ли-с… или лучше сказать: действительно ли и на столько ли вы коротки с вышеупомянутою молодою особой, чтобы попросить ее теперь
же, на минуту, сюда, в эту комнату? Кажется, они все уж
там воротились, с кладбища-то… Я слышу, поднялась ходьба… Мне бы надо ее повидать-с, особу-то-с.
— Ате деньги… я, впрочем, даже и не знаю, были ли
там и деньги-то, — прибавил он тихо и как бы в раздумье, — я снял у ней тогда кошелек с шеи, замшевый… полный, тугой такой кошелек… да я не посмотрел на него; не успел, должно быть… Ну, а вещи, какие-то все запонки да цепочки, — я все эти вещи и кошелек на чужом одном дворе, на В — м проспекте под камень схоронил, на другое
же утро… Все
там и теперь лежит…
Но сердобольная мамаша тотчас
же, полушепотом и скороговоркой, разрешила некоторые важнейшие недоумения, а именно, что Аркадий Иванович человек большой, человек с делами и со связями, богач, — бог знает что
там у него в голове, вздумал и поехал, вздумал и деньги отдал, а стало быть, и дивиться нечего.
— Что
же там, служба какая, карьера, что ли, тебе?
До той
же поры надеялись
там на Соню…