Неточные совпадения
«Надо, говорит, новые трубы ставить, а лучше всего, говорит, продай
ты свою кислую дребедень в музей… вроде как какой-нибудь памятник…»
Ну да уж ладно!
— Н-да, братец
ты мой, ничего не поделаешь… Сказано: в поте лица твоего, — продолжал наставительно Лодыжкин. — Положим, у
тебя, примерно сказать, не лицо, а морда, а все-таки…
Ну, пошел, пошел вперед, нечего под ногами вертеться… А я, Сережа, признаться сказать, люблю, когда эта самая теплынь. Орган вот только мешает, а то, кабы не работа, лег бы где-нибудь на траве, в тени, пузом, значит, вверх, и полеживай себе. Для наших старых костей это самое солнце — первая вещь.
— Как
тебе сказать? С непривычки оно точно… опасаешься немного,
ну а потом видишь, что другие люди не боятся, и сам станешь посмелее… Много там, братец мой, всякой всячины. Придем — сам увидишь. Одно только плохо — лихорадка. Потому кругом болота, гниль, а притом же жарища. Тамошним-то жителям ничего, не действует на них, а пришлому человеку приходится плохо. Одначе будет нам с
тобой, Сергей, языками трепать. Лезь-ка в калитку. На этой даче господа живут очень хорошие…
Ты меня спроси: уж я все знаю!
— Две да пять, итого семь копеек… Что ж, брат Сереженька, и это деньги. Семь раз по семи, — вот он и полтинник набежал, значит, все мы трое сыты, и ночлег у нас есть, и старичку Лодыжкину, по его слабости, можно рюмочку пропустить, недугов многих ради… Эх, не понимают этого господа! Двугривенный дать ему жалко, а пятачок стыдно…
ну и велят идти прочь. А
ты лучше дай хошь три копейки… Я ведь не обижаюсь, я ничего… зачем обижаться?
—
Ну, Сергей, счастье наше,
ты только слушай меня: я, брат, все знаю. Может быть, из платья что-нибудь даст или из обуви. Это уж верно!..
— Ах, Трилли, ах, боже мой!.. Ангел мой, я умоляю
тебя. Послушай же, мама
тебя умоляет.
Ну прими же, прими лекарство; увидишь,
тебе сразу-сразу станет легче: и животик пройдет, и головка.
Ну сделай это для меня, моя радость!
Ну хочешь, Трилли, мама станет перед
тобой на колени?
Ну вот, смотри, я на коленях перед
тобой. Хочешь, я
тебе подарю золотой? Два золотых? Пять золотых, Трилли? Хочешь живого ослика? Хочешь живую лошадку?.. Да скажите же ему что-нибудь, доктор!..
— Служить, Арто! Так, так, так… — проговорил старик, держа над головой пуделя хлыст. — Перевернись. Так. Перевернись. Еще, еще… Танцуй, собачка, танцуй!.. Садись! Что-о? Не хочешь? Садись,
тебе говорят. А-а… то-то! Смотри! Теперь поздоровайся с почтеннейшей публикой.
Ну! Арто! — грозно возвысил голос Лодыжкин.
— Вот это — другое дело. Вежливость прежде всего.
Ну а теперь немножко попрыгаем, — продолжал старик, протягивая невысоко над землею хлыст. — Алле! Нечего, брат, язык-то высовывать. Алле! Гоп! Прекрасно! А ну-ка еще, нох ейн маль… Алле! Гоп! Алле! Гоп! Чудесно, собачка. Придем домой, я
тебе морковки дам. А,
ты морковку не кушаешь? Я и забыл совсем. Тогда возьми мою чилиндру и попроси у господ. Может быть, они
тебе препожалуют что-нибудь повкуснее.
— Но, ангел мой, не расстраивай себя! — залепетала над ним дама в голубом капоте. —
Ты хочешь погладить собачку?
Ну хорошо, хорошо, моя радость, сейчас. Доктор, как вы полагаете, можно Трилли погладить эту собаку?
— Ах, как вы бестолковы! Трилли, у
тебя заболит горлышко. Ведь поймите, что собака ваша, а не моя.
Ну сколько? Десять? Пятнадцать? Двадцать?
— Да-а, брат. Обмишулились мы с
тобой, — покачал головой старый шарманщик. — Язвительный, однако, мальчугашка… Как его, такого, вырастили, шут его возьми? Скажите на милость: двадцать пять человек вокруг него танцы танцуют.
Ну уж, будь в моей власти, я бы ему прописа-ал ижу. Подавай, говорит, собаку. Этак что же? Он и луну с неба захочет, так подавай ему и луну? Поди сюда, Арто, поди, моя собаченька.
Ну и денек сегодня задался. Удивительно!
—
Ну а
ты не балуйся, поросенок. Смотри! Я т-тебя!
— Да постой… не к тому я это… Вот, право, репей какой…
Ты подумай:
ну, что
тебе собака? Подобрал другого щенка, выучил стоять дыбки, вот
тебе и снова пес.
Ну? Неправду, что ли, я говорю? А?
— А тут, брат
ты мой, сразу — цифра! — горячился дворник. — Двести, а не то триста целковых враз!
Ну, обыкновенно, мне кое-что за труды…
Ты подумай только: три сотенных! Ведь это сразу можно бакалейную лавку открыть…