Неточные совпадения
В толпе опять заколыхались и минут через пять более десятка толковых мужиков вышли из
массы и, без шапок, с видом явного уважения, подошли к генералу.
«Студенты буйствуют, студенты своевольничают », брюзжат седовласые столпы отечества (прямые столпы), и вот являются перед глазами публики декреты: впускать
в университет только платящих (выражаясь прямее: душить невежеством
массу); запретить всякие сходки (то есть, dividere et imperare, a как imperare [Разделять и властвовать, а как властвовать… (лат.).], почувствуем впоследствии). Вот покуда два образчика нежности.
И наконец, шествие
массой останется еще
в запасе как последнее, крайнее средство.
Депутаты отвечают, что
в таком случае студенты пойдут всею
массою.
Масса,
в такие дни и
в таких положениях, какие были тогда переживаемы петербургским студентством, обыкновенно становится весьма способною на подозрительность, на недоверие к личностям, даже весьма ей близким.
—
В таком случае вот что: уважаете вы ваших товарищей или нет? Уважаете вы общее мнение студентской
массы?
В эти глухие тридцать лет там, на Западе, эмиграция создала своих историков, поэтов, публицистов, голоса которых громко и дружно, на всю Европу, раздавались
в защиту польского дела, и эти голоса подхватывались чуждыми людьми других национальностей, усилившими общий негодующий хор, а мы все молчали и молчали, и с этим молчанием
в наши «образованные»
массы, мало-помалу, но все более и все прочнее проникало сознание, что правы они, а виноваты мы.
— Как это «Царство Польское»? — с недоумением перебил его конноартиллерист. — Не Царство разумею я, а всю, всю Польшу, как она есть, — всю,
в границах 1772 года! Все те земли, где
масса народа или говорит по-польски, или привязана к прежней униатской вере, всю Литву, Белоруссию, Волынь, Украйну, Подолию, Малороссию, все это единая и нераздельная Польша. Иной я не признаю и не понимаю.
Что вы из солистов, то это почувствуете вы сами при первом прикосновении к серьезному делу, а засим, вспомните что сказано: «имейте веру с горчичное зерно, и вы будете двигать горами!» Не верьте
в себя, но твердо веруйте
в дело,
в его правоту и святость, и вы тоже будете двигать, если не горами, то
массами живых людей, которые для нас теперь поважнее гор!
Действительно, дело не более как пробный шар, как барометр общественного настроения, — это так; но зло истории, по-моему,
в том, что теперь огромная
масса молодежи лишена своего естественного и легально-гарантированного центра, каким был университет.
А влиять на людей
в однородной
массе, так сказать
в куче,
в стаде, или влиять на каждого порознь и
в одиночку — это две совсем разные задачи, и вторая несравненно, неизмеримо труднее!
— Для нас необыкновенно важно, чтобы
в ту минуту, когда наступит для нас полное торжество, наши люди возвышались над
массами не одним только личным влиянием, но и внешними отличиями.
А все эти Мурильи, Рафаэли и прочая сволочь малюют ангелов, да мадонн, да героев с богами, тогда как у них под носом кишмя кишат такие веселенькие пейзажики, как голод, нищета народная, невежество
масс, рабство и тирания, а они, подлецы, — на-ко тебе! —
в небесах витать изволят!
— Это все, конечно, так! — вполне согласился и одобрил князь Сапово-Неплохово. — Но… трудно такую
массу переправить
в Россию: я ездил за границу — меня
в таможне осматривали…
— А затем, чтобы
массы держать
в невежестве и рабстве, и через то легче эксплуатировать их. Это политика такая.
Толковали и даже писали, будто дворянство целой губернии, одно из самых передовых, уже совершило над собою добровольный акт заклания, принесло жертву самоуничижения и просило о слиянии его со всей остальной
массой народа —
в форме уничтожения всех своих прав.
Среди двухтысячного стада, которым коноводили несколько завзятых вожаков, бывших,
в свою очередь, передовыми баранами
в другом, еще большем, громаднейшем стаде, выдвигалась одна только самостоятельная личность, не захотевшая, во имя правды и науки, подчиниться никакому насилию, — и против этого одного, против этого честного права, против законной свободы личности поднялся слепой и дикий деспотизм
массы, самообольщенно мнившей о своем великом либерализме.
Один растерявшийся квартальный гонит
в одну сторону, другой, неведомо зачем, оттирает
в другую, городовые валяют шапки с голов зазевавшихся зрителей и прут на толпу
в третий конец; но новые
массы, как волны, валят и валят одна за другой, и все вперед, все на огонь, и давят и опрокидывают все встречное, несутся с ревом через груды вещей и ломают все, что ни попало.
Вместо этого является
масса, сила, мир, нечто единое, или то, что можно понимать под словом народ,
в самом широком смысле.
Площадь была полна народом, и
в этой
массе слышалось злобное рычанье, ропот на то, что мало казнить таким образом, а следует вешать, вешать за ребро на железный крюк.
Но этот сам по себе возмутительный факт слишком ярко рисует, каково было
в те дни общее настроение
массы, какова была сила народного озлобления.
Масса москалей своим голосом очень может сделать то, что правительство не осмелится решительно противодействовать нам, оно должно будет уступить, будучи раздавлено общественным мнением своего же собственного народа, тем паче, когда оно увидит
в рядах наших бойцов своих же собственных, чистокровных русских.