Неточные совпадения
Все
это она удивительно
понимает, и мысль о том, что
я вполне верно и отчетливо сознаю всю ее недоступность для
меня, всю невозможность исполнения моих фантазий, —
эта мысль,
я уверен, доставляет ей чрезвычайное наслаждение; иначе могла ли бы она, осторожная и умная, быть со
мною в таких короткостях и откровенностях?
Во всяком случае
я определил сначала присмотреться и не начинать ничего серьезного в
этот вечер. В
этот вечер, если б что и случилось, то случилось бы нечаянно и слегка, — и
я так и положил. К тому же надо было и самую игру изучить; потому что, несмотря на тысячи описаний рулетки, которые
я читал всегда с такою жадностию,
я решительно ничего не
понимал в ее устройстве до тех пор, пока сам не увидел.
Я даже не
понимал, что
это со
мною было, и объявил о моем проигрыше Полине Александровне только пред самым обедом.
По обыкновению своему, он не договорил. Если наш генерал начинал о чем-нибудь говорить, хотя капельку позначительнее обыкновенного обыденного разговора, то никогда не договаривал. Француз небрежно слушал, немного выпучив глаза. Он почти ничего не
понял из того, что
я говорил. Полина смотрела с каким-то высокомерным равнодушием. Казалось, она не только
меня, но и ничего не слыхала из сказанного в
этот раз за столом.
— Потому что он подлец, — странно ответила она
мне.
Я никогда еще не слышал от нее такого отзыва о Де-Грие и замолчал, побоявшись
понять эту раздражительность.
— Вам нет ничего интересного в моих обстоятельствах. Если хотите знать,
я просто должна. Деньги взяты
мною взаймы, и
я хотела бы их отдать. У
меня была безумная и странная мысль, что
я непременно выиграю здесь, на игорном столе. Почему была
эта мысль у
меня — не
понимаю, но
я в нее верила. Кто знает, может быть, потому и верила, что у
меня никакого другого шанса при выборе не оставалось.
— Нет, вы только болтун, как
я вижу, — сказала она презрительно. — У вас только глаза кровью налились давеча, впрочем, может быть, оттого, что вы вина много выпили за обедом. Да разве
я не
понимаю сама, что
это и глупо и пошло и что генерал рассердится?
Я просто смеяться хочу. Ну, хочу, да и только! И зачем вам оскорблять женщину? Скорее вас прибьют палкой.
— Как, неужели вы намерены еще продолжать
это проклятое дело! — вскричал он, — но что ж со мной-то вы делаете, о господи! Не смейте, не смейте, милостивый государь, или, клянусь вам!.. здесь есть тоже начальство, и
я…
я… одним словом, по моему чину… и барон тоже… одним словом, вас заарестуют и вышлют отсюда с полицией, чтоб вы не буянили!
Понимаете это-с! — И хоть ему захватило дух от гнева, но все-таки он трусил ужасно.
(Удивительное известие: сейчас только услышал от нашей няни, которую встретил на лестнице, что Марья Филипповна отправилась сегодня одна-одинешенька в Карлсбад, с вечерним поездом, к двоюродной сестре.
Это что за известие? Няня говорит, что она давно собиралась; но как же
этого никто не знал? Впрочем, может,
я только не знал. Няня проговорилась
мне, что Марья Филипповна с генералом еще третьего дня крупно поговорила. Понимаю-с.
Это наверное — m-lle Blanche. Да, у нас наступает что-то решительное.)
Конечно,
я чувствую себя справедливо обиженным; однако,
понимая разницу лет, положения в обществе и прочее и прочее (
я едва удерживался от смеха в
этом месте), не хочу брать на себя еще нового легкомыслия, то есть прямо потребовать от барона, или даже только предложить ему, об удовлетворении.
И не надо! — закричал
я, странно волнуясь и не
понимая, почему вскочило
это мне в мысль!
— Да, да!
это так! уйти от детей — значит уж совершенно их бросить, остаться — значит защитить их интересы, а может быть, и спасти клочки имения. Да, да, все
это правда! Но все-таки, все-таки! О,
я понимаю, почему все они так теперь интересуются бабуленькой!
Он задумчиво посмотрел, но, кажется, ничего не
понял и даже, может быть, не расслышал
меня.
Я попробовал было заговорить о Полине Александровне, о детях; он наскоро отвечал: «Да! да!» — но тотчас же опять пускался говорить о князе, о том, что теперь уедет с ним Blanche и тогда… «и тогда — что же
мне делать, Алексей Иванович? — обращался он вдруг ко
мне, — клянусь Богом! Что же
мне делать, — скажите, ведь
это неблагодарность! Ведь
это же неблагодарность?»
Я знаю, она, конечно, в ту минуту была не в своем уме, хоть
я и не
понимаю этого временного помешательства.
— Тысячу раз прошу извинения, мистер Астлей. Но позвольте, однакож: тут нет ничего обидного и неблагородного;
я ведь ни в чем не виню мисс Полину. Кроме того, француз и русская барышня, говоря вообще, —
это такое сопоставление, мистер Астлей, которое не нам с вами разрешить или
понять окончательно.