— Вот, — сказал Антон, посмотрев на дверь, — она-то, бабушка, крушит меня добре слезами-те своими; вишь, баба плошная, квелая… долго ли до греха!.. Теперь, без нее, скажу тебе по душе… по душе скажу… куды!.. пропали мы с нею и с ребятенками, совсем пропали!..
Вот ведь и хлебушко, что ешь, и тот — сказать горько — у Стегнея-соседа вымолил! Спасибо еще, что помог… ох… а такое ли было житье-то мое…
Неточные совпадения
—
Вот, бабушка, — так начал мужик, — было времечко, живал
ведь и я не хуже других: в амбаре-то, бывало, всего насторожено вволюшку; хлеб-то, бабушка, родился сам-шост да сам-сём, три коровы стояли в клети, две лошади, — продавал почитай что кажинную зиму мало что на шестьдесят рублев одной ржицы да гороху рублев на десять, а теперь до того дошел, что радешенек, радешенек, коли сухого хлебушка поснедаешь… тем только и пробавляешься, когда
вот покойник какой на селе, так позовут псалтырь почитать над ним… все гривенку-другую дадут люди…
— Что тут баять, — отрывисто отвечал муж; он тяжело вздохнул и, как бы собравшись с духом, промолвил: — Велел пегашку вести… на ярманку!.. Не надоть ее, говорит… теперь дело зимнее: проживешь без лошади… Ну,
вот, сказал тебе сдуру, а ты… Эх, Варюха, Варюха! Полно тебе рюмиться-то,
ведь говорю, слезами-те пуще мутишь мне душу! Эка ты, право, неразумная баба какая… нешто горю этим пособишь?.. Знать, погрешил я, право, чем перед господом богом!..
— То-то, — отвечал мужик, заботливо качая головою, — ишь на старости лет какой грех принимает на свою душу, и бесстыжая
ведь какая! Так
вот и лезет, а поглядишь, словно и взаправду нищенка… Недаром говорят; у ней деньга-то водится, да… о-ох!..
— У меня, братцы,
ведь денег нету…
вот беда какая! Думал лошадь продать, так…
— Мне говорила наша попадья, что ярманка была очень хорошая, — начала Анна Андреевна, — и дешево, говорит, очень дешево продавали всякий скот…
вот ты обещал тогда купить еще корову, жаль, что прозевали, а все через тебя, Никита Федорыч, все через тебя, впрочем, ты
ведь скоро в город пошлешь, так тогда еще можно будет.
Этак станешь посылать-то без разбору — так, чего доброго, — напляшешься с ними; повадятся: давай да давай… я
ведь знаю нашего молодца:
вот Терентий Федорыч пишет, что он опять стал ездить на игру; как напишет, что проигрался, да к горлу пристало, тут ему и деньги будут, а раньше не пошлю, хоть он себе там тресни в Петербурге-то!
Меня не учить, барыня-сударыня; я
ведь знаю, как с ними справляться, с господами-то: «нет у меня денег, — написал ему, да и баста! — пар, мол, сударь, не запахан, овсы не засеяны, греча перепрела»,
вот тебе и все; покричит, покричит, да и перестанет; разве они дело разумеют; им что гречь, что овес, что пшеница — все одно, а про чечевицу и не спрашивай… им
вот только шуры-муры, рюши да трюши, да знай денежек посылай; на это они лакомки…
— Мы
ведь недавно, всего, кажись, три недели, сюда подоспели…
Вот парнюхе старуху свою хотелось проведать… да место вышло податно, так и остались зимовать… а то бы я навестил тебя… на ребяток поглядеть хотелось, мать-то их добре померла… так что ж ты, Антонушка?.. К нам, что ли?..
— Эки мошенники! — произнес он, отряхиваясь и продолжая путь. —
Ведь вот говорил же я, что вся семья такая… Недаром не жалел я их, разбойников… Ну, слава богу, насилу-то, наконец, отделался!.. Эк, подумаешь, право, заварили дело какое… с одним судом неделю целую, почитай, провозились… Ну, да ладно… Теперь по крайней мере и в помине их не будет!..
— Ну, по крайней мере, с этой стороны вы меня хоть несколько успокоили; но
вот ведь опять беда-с: скажите, пожалуйста, много ли таких людей, которые других-то резать право имеют, «необыкновенных-то» этих? Я, конечно, готов преклониться, но ведь согласитесь, жутко-с, если уж очень-то много их будет, а?
— А они — гости до погоста, — вставил Григорий и обратился к Самгину: — Он, ваше благородие, к тому клонит, чтобы оправдать бунт,
вот ведь что! Он, видите, вроде еретика, раскольник, что ли. Думает не божественно, а — от самого себя. Смутьян вроде… Он с нами недавно, месяца два всего.
— Я спрашиваю вас: к добру или к худу! А послушаешь: «Все старое нехорошо, и сами старики глупы, пора их долой!» — продолжал Тычков, — дай волю, они бы и того… готовы нас всех заживо похоронить, а сами сели бы на наше место, —
вот ведь к чему все клонится! Как это по-французски есть и поговорка такая, Наталья Ивановна? — обратился он к одной барыне.
Неточные совпадения
Городничий. И не рад, что напоил. Ну что, если хоть одна половина из того, что он говорил, правда? (Задумывается.)Да как же и не быть правде? Подгулявши, человек все несет наружу: что на сердце, то и на языке. Конечно, прилгнул немного; да
ведь не прилгнувши не говорится никакая речь. С министрами играет и во дворец ездит… Так
вот, право, чем больше думаешь… черт его знает, не знаешь, что и делается в голове; просто как будто или стоишь на какой-нибудь колокольне, или тебя хотят повесить.
Городничий (в сторону, с лицом, принимающим ироническое выражение).В Саратовскую губернию! А? и не покраснеет! О, да с ним нужно ухо востро. (Вслух.)Благое дело изволили предпринять.
Ведь вот относительно дороги: говорят, с одной стороны, неприятности насчет задержки лошадей, а
ведь, с другой стороны, развлеченье для ума.
Ведь вы, чай, больше для собственного удовольствия едете?
Городничий (в сторону).Славно завязал узелок! Врет, врет — и нигде не оборвется! А
ведь какой невзрачный, низенький, кажется, ногтем бы придавил его. Ну, да постой, ты у меня проговоришься. Я тебя уж заставлю побольше рассказать! (Вслух.)Справедливо изволили заметить. Что можно сделать в глуши?
Ведь вот хоть бы здесь: ночь не спишь, стараешься для отечества, не жалеешь ничего, а награда неизвестно еще когда будет. (Окидывает глазами комнату.)Кажется, эта комната несколько сыра?
— Известно как, по правде, по Божью.
Ведь люди разные.
Вот хоть вас взять, тоже не обидите человека…
— Да
вот посмотрите на лето. Отличится. Вы гляньте-ка, где я сеял прошлую весну. Как рассадил!
Ведь я, Константин Дмитрич, кажется,
вот как отцу родному стараюсь. Я и сам не люблю дурно делать и другим не велю. Хозяину хорошо, и нам хорошо. Как глянешь вон, — сказал Василий, указывая на поле, — сердце радуется.