«Всякая догма, конечно, осмыслена, но догматика — неизбежно насилие над свободой мысли. Лютов был адогматичен, но он
жил в страхе пред жизнью и страхом убит. Единственный человек, независимый хозяин самого себя, — Марина».
Неточные совпадения
Но вернее, что этот
страх живет в самой Лидии.
Однако он видел:
страх недолго
живет в людях, убежденных, что они могут изменить действительность, приручить ее.
Почти неделю он
прожил в настроении приподнятом, злорадно забавляясь
страхами жены.
«Короче, потому что быстро хожу», — сообразил он. Думалось о том, что
в городе
живет свыше миллиона людей, из них — шестьсот тысяч мужчин, расположено несколько полков солдат, а рабочих, кажется, менее ста тысяч, вооружено из них, говорят, не больше пятисот. И эти пять сотен держат весь город
в страхе. Горестно думалось о том, что Клим Самгин, человек, которому ничего не нужно, который никому не сделал зла, быстро идет по улице и знает, что его могут убить.
В любую минуту. Безнаказанно…
— Меня к
страху приучил хозяин, я у трубочиста
жил, как я — сирота. Бывало, заорет: «Лезь, сволочь, сукиного сына!»
В каменную стену полезешь, не то что куда-нибудь. Он и печник был. Ему смешно было, что я боюсь.
— Знаешь, Климчик, у меня — успех! Успех и успех! — с удивлением и как будто даже со
страхом повторила она. — И все — Алина, дай ей бог счастья, она ставит меня на ноги! Многому она и Лютов научили меня. «Ну, говорит, довольно, Дунька, поезжай
в провинцию за хорошими рецензиями». Сама она — не талантливая, но — все понимает, все до последней тютельки, — как одеться и раздеться. Любит талант, за талантливость и с Лютовым
живет.
«Он делает не то, что все, а против всех. Ты делаешь, не веруя. Едва ли даже ты ищешь самозабвения. Под всею путаницей твоих размышлений скрыто
живет страх пред жизнью, детский
страх темноты, которую ты не можешь, не
в силах осветить. Да и мысли твои — не твои. Найди, назови хоть одну, которая была бы твоя, никем до тебя не выражена?»
А придя домой, рассказал: однажды поп покаялся духовнику своему, что его-де одолевает неверие, а духовник об этом владыке доложил, поп же и прежде был замечен в мыслях вольных, за всё это его, пожурив, выслали к нам, и с той поры попадья
живёт в страхе за мужа, как бы его в монастырь не сослали. Вот почему она всё оговаривает его — Саша да Саша.
«Ибо все, водимые Духом Божиим, суть сыны Божий. Потому что вы не приняли Духа рабства, чтобы опять
жить в страхе, но приняли духа усыновлений, которым взываем: Авва, Отче! Сей самый Дух свидетельствует духу нашему, что мы — дети Божий» (Рим. 8:12-4). «А как вы сыны, то Бог послал в сердца ваши Духа Сына Своего, вопиющего: Авва, Отче!» (Гал. 4:3–6), а от небесного Отца «именуется всякое отечество на небесах и на земле» (Ефес. 3:15).
Город все время
жил в страхе и трепете. Буйные толпы призванных солдат шатались по городу, грабили прохожих и разносили казенные винные лавки. Они говорили: «Пускай под суд отдают, — все равно помирать!» Вечером за лагерями солдаты напали на пятьдесят возвращавшихся с кирпичного завода баб и изнасиловали их. На базаре шли глухие слухи, что готовится большой бунт запасных.
Неточные совпадения
Вронский был
в эту зиму произведен
в полковники, вышел из полка и
жил один. Позавтракав, он тотчас же лег на диван, и
в пять минут воспоминания безобразных сцен, виденных им
в последние дни, перепутались и связались с представлением об Анне и мужике-обкладчике, который играл важную роль на медвежьей охоте; и Вронский заснул. Он проснулся
в темноте, дрожа от
страха, и поспешно зажег свечу. ― «Что такое?
С той минуты, хотя и не отдавая себе
в том отчета и продолжая
жить по-прежнему, Левин не переставал чувствовать этот
страх за свое незнание.
Хочется ему и
в овраг сбегать: он всего саженях
в пятидесяти от сада; ребенок уж прибегал к краю, зажмурил глаза, хотел заглянуть, как
в кратер вулкана… но вдруг перед ним восстали все толки и предания об этом овраге: его объял ужас, и он, ни
жив ни мертв, мчится назад и, дрожа от
страха, бросился к няньке и разбудил старуху.
Вся Малиновка, слобода и дом Райских, и город были поражены ужасом.
В народе, как всегда
в таких случаях, возникли слухи, что самоубийца, весь
в белом, блуждает по лесу, взбирается иногда на обрыв, смотрит на
жилые места и исчезает. От суеверного
страха ту часть сада, которая шла с обрыва по горе и отделялась плетнем от ельника и кустов шиповника, забросили.
Но пока она будет держаться нынешней своей системы, увертываясь от влияния иностранцев, уступая им кое-что и держа своих по-прежнему
в страхе, не позволяя им брать без позволения даже пустой бутылки, она еще будет
жить старыми своими началами, старой религией, простотой нравов, скромностью и умеренностью образа жизни.