Неточные совпадения
— Видно, в наказание господь дал, — расчеши-ка
вот их, окаянные! Смолоду
я гривой этой хвасталась, на старости кляну! А
ты спи! Еще рано, — солнышко чуть только с ночи поднялось…
—
Вот, видишь,
я тебе гостинца принес!
—
Ты вот пароходом прибыл, пар
тебя вез, а
я в молодости сам, своей силой супротив [Супротив — против и напротив (устар. и простонар.).]
— А вы полноте-ка! Не видали вы настоящих-то плясуний. А
вот у нас в Балахне была девка одна, — уж и не помню чья, как звали, — так иные, глядя на ее пляску, даже плакали в радости! Глядишь, бывало, на нее, —
вот тебе и праздник, и боле ничего не надо! Завидовала
я ей, грешница!
— Нет, это всё без толку!
Тебе — не легче, а
мне — гляди-ка
вот! Больше
я не стану, ну
тебя!
— Эх, кабы голос
мне певучий, ух
ты, господи!
Вот ожег бы
я народ… Иди, брат, работать надо…
—
Вот я тресну
тебя по затылку,
ты и поймешь, кто есть блажен муж! — сердито фыркая, говорил дед, но
я чувствовал, что он сердится только по привычке, для порядка.
Вот Псалтырь кончим, начну
я с
тобой Евангелие читать.
— Верю? — крикнул дед, топнув ногой. — Нет, всякому зверю поверю, — собаке, ежу, — а
тебе погожу! Знаю:
ты его напоил,
ты научил! Ну-ко,
вот бей теперь! На выбор бей: его,
меня…
—
Ты ей, старой дуре, не верь! — строго учил он. — Она смолоду глупа, она безграмотна и безумна.
Я вот прикажу ей, чтобы не смела она говорить с
тобой про эти великие дела! Отвечай
мне: сколько есть чинов ангельских?
— Ну и
вот, сударь
ты мой, про что, бишь,
я вчера сказывала?
«Акулина, говорит, Ивановна,
вот те
я весь тут, со всей полной душой, а
вот — Варя; помоги
ты нам, бога ради, мы жениться хотим!» Тут
я обомлела, и язык у
меня отнялся.
Иду
я домой во слезах — вдруг встречу
мне этот человек, да и говорит, подлец: «
Я, говорит, добрый, судьбе мешать не стану, только
ты, Акулина Ивановна, дай
мне за это полсотни рублей!» А у
меня денег нет,
я их не любила, не копила,
вот я, сдуру, и скажи ему: «Нет у
меня денег и не дам!» — «
Ты, говорит, обещай!» — «Как это — обещать, а где
я их после-то возьму?» — «Ну, говорит, али трудно у богатого мужа украсть?»
Мне бы, дурехе, поговорить с ним, задержать его, а
я плюнула в рожу-то ему да и пошла себе!
Я говорю: «Дурак, кто работать не хочет, на чужой шее сидит,
ты бы
вот на Якова с Михайлой поглядел — не эти ли дураками-то живут?
Ну,
вот и пришли они, мать с отцом, во святой день, в прощеное воскресенье, большие оба, гладкие, чистые; встал Максим-то против дедушки — а дед ему по плечо, — встал и говорит: «Не думай, бога ради, Василий Васильевич, что пришел
я к
тебе по приданое, нет, пришел
я отцу жены моей честь воздать».
И отдалось всё это ему чуть не гибелью: дядя-то Михайло весь в дедушку — обидчивый, злопамятный, и задумал он извести отца твоего.
Вот, шли они в начале зимы из гостей, четверо: Максим, дядья да дьячок один — его расстригли после, он извозчика до смерти забил. Шли с Ямской улицы и заманили Максима-то на Дюков пруд, будто покататься по льду, на ногах, как мальчишки катаются, заманили да и столкнули его в прорубь, —
я тебе рассказывала это…
— Да, да, — сказала она тихонько, — не нужно озорничать!
Вот скоро мы обвенчаемся, потом поедем в Москву, а потом воротимся, и
ты будешь жить со
мной. Евгений Васильевич очень добрый и умный,
тебе будет хорошо с ним.
Ты будешь учиться в гимназии, потом станешь студентом, —
вот таким же, как он теперь, а потом доктором. Чем хочешь, — ученый может быть чем хочет. Ну, иди, гуляй…
— Это она второй раз запивает, — когда Михайле выпало в солдаты идти — она тоже запила. И уговорила
меня, дура старая, купить ему рекрутскую квитанцию. Может, он в солдатах-то другим стал бы… Эх вы-и… А
я скоро помру. Значит — останешься
ты один, сам про себя — весь тут, своей жизни добытчик — понял? Ну,
вот. Учись быть самому себе работником, а другим — не поддавайся! Живи тихонько, спокойненько, а — упрямо! Слушай всех, а делай как
тебе лучше…
— Что-о папаша-а? — оглушительно закричал дед. — Что еще будет? Не говорил
я тебе: не ходи тридцать за двадцать?
Вот тебе, —
вот он — тонкий! Дворянка, а? Что, дочка?
— Как же это? Ведь это надобно учить! А может, что-нибудь знаешь, слыхал? Псалтырь знаешь? Это хорошо! И молитвы? Ну,
вот видишь! Да еще и жития? Стихами? Да
ты у
меня знающий…
— А
ты — полно! — успокаивала она
меня. — Ну, что такое? Стар старичок,
вот и дурит! Ему ведь восемь десятков, — отшагай-ка столько-то! Пускай дурит, кому горе? А
я себе да
тебе — заработаю кусок, не бойсь!
— Гляди,
ты гляди, чего он делает! — Но видя, что всё это не веселит
меня, он сказал серьезно: — Ну — буде, очнись-ка! Все умрем, даже птица умирает.
Вот что:
я те материну могилу дерном обложу — хошь?
Вот сейчас пойдем в поле, —
ты, Вяхирь,
я; Санька мой с нами; нарежем дерна и так устроим могилу — лучше нельзя!
Неточные совпадения
Аммос Федорович.
Вот тебе на! (Вслух).Господа,
я думаю, что письмо длинно. Да и черт ли в нем: дрянь этакую читать.
Анна Андреевна. После?
Вот новости — после!
Я не хочу после…
Мне только одно слово: что он, полковник? А? (С пренебрежением.)Уехал!
Я тебе вспомню это! А все эта: «Маменька, маменька, погодите, зашпилю сзади косынку;
я сейчас».
Вот тебе и сейчас!
Вот тебе ничего и не узнали! А все проклятое кокетство; услышала, что почтмейстер здесь, и давай пред зеркалом жеманиться: и с той стороны, и с этой стороны подойдет. Воображает, что он за ней волочится, а он просто
тебе делает гримасу, когда
ты отвернешься.
Купцы. Ей-ей! А попробуй прекословить, наведет к
тебе в дом целый полк на постой. А если что, велит запереть двери. «
Я тебя, — говорит, — не буду, — говорит, — подвергать телесному наказанию или пыткой пытать — это, говорит, запрещено законом, а
вот ты у
меня, любезный, поешь селедки!»
Хлестаков. Да что?
мне нет никакого дела до них. (В размышлении.)
Я не знаю, однако ж, зачем вы говорите о злодеях или о какой-то унтер-офицерской вдове… Унтер-офицерская жена совсем другое, а
меня вы не смеете высечь, до этого вам далеко…
Вот еще! смотри
ты какой!..
Я заплачу, заплачу деньги, но у
меня теперь нет.
Я потому и сижу здесь, что у
меня нет ни копейки.
Хлестаков.
Ты растолкуй ему сурьезно, что
мне нужно есть. Деньги сами собою… Он думает, что, как ему, мужику, ничего, если не поесть день, так и другим тоже.
Вот новости!