Неточные совпадения
— Проклятая, — ругался Саша и по дороге в магазин внушал мне: —
Надо сделать, чтоб ее прогнали.
Надо, незаметно, соли во
все подбавлять, — если у нее
все будет пересолено, прогонят ее. А то керосину! Ты
чего зеваешь?
Вот оно как! Жить
надо — друг о дружке, а бог — обо
всех! А рада я,
что ты опять со мной…
— Я не стряпаю, а готовлю, стряпают — бабы, — сказал он, усмехаясь; подумав, прибавил: — Разница меж людьми — в глупости. Один — умнее, другой — меньше, третий — совсем дурак. А чтобы поумнеть,
надо читать правильные книги, черную магию и —
что там еще?
Все книги
надо читать, тогда найдешь правильные…
— Вот
все говорят друг другу: не умеешь жить, — мужики, матросы, тетка Матрена — сыну; а
что надо уметь?
— Надоел же он богу-то поди! Каждый вечер скулит, а о
чем? Ведь уж старенький, ничего не
надо, а
все жалуется,
все топорщится… Бог-от, чай, прислушается к вечерним голосам да и усмехнется: опять Василий Каширин бубнит!.. Пойдем-ка спать…
— А того ради и учу. Откуда баре, холеные хари?
Всё из нас, из черноты земной, а откуда еще-то?
Чем больше науки, тем длинней руки, больше возьмут; а кем больше взято, у того дело и свято… Бог посылает нас сюда глупыми детьми, а назад требует умными стариками, значит —
надо учиться!
— Не
надо, не пишите! — просил я ее. — Они будут смеяться над вами, ругать вас. Вас ведь никто не любит во дворе,
все осмеивают, говорят,
что вы дурочка и у вас не хватает ребра…
Я читал пустые книжонки Миши Евстигнеева, платя по копейке за прочтение каждой; это было дорого, а книжки не доставляли мне никакого удовольствия. «Гуак, или Непреоборимая верность», «Францыль Венециан», «Битва русских с кабардинцами, или Прекрасная магометанка, умирающая на гробе своего супруга» и
вся литература этого рода тоже не удовлетворяла меня, часто возбуждая злую досаду: казалось,
что книжка издевается
надо мною, как над дурачком, рассказывая тяжелыми словами невероятные вещи.
— Ты вот рассуждаешь, а рассуждать тебе — рано, в твои-то годы не умом живут, а глазами! Стало быть, гляди, помни да помалкивай. Разум — для дела, а для души — вера!
Что книги читаешь — это хорошо, а во
всем надо знать меру: некоторые зачитываются и до безумства и до безбожия…
Он
всем показывал, как
надо работать, даже лучшие мастера охотно слушали его советы; Капендюхина он учил больше и многословнее,
чем других.
Ужинали вяло, без обычного шума и говора, как будто со
всеми случилось нечто важное, о
чем надо упорно подумать. А после ужина, когда
все улеглись спать, Жихарев сказал мне, вынув книгу...
Я всегда слушал эти разговоры с жадностью, они меня волновали, мне нравилось,
что почти
все люди говорят одинаково: жизнь — плоха,
надо жить лучше!
Часто говорили о том,
что надо переменить половицу, а дыра становилась
все шире, в дни вьюг из нее садило, как из трубы, люди простужались, кашляли.
Я очень люблю людей и не хотел бы никого мучить, но нельзя быть сентиментальным и нельзя скрывать грозную правду в пестрых словечках красивенькой лжи. К жизни, к жизни!
Надо растворить в ней
все,
что есть хорошего, человечьего в наших сердцах и мозгах.
Неточные совпадения
У каждого крестьянина // Душа
что туча черная — // Гневна, грозна, — и
надо бы // Громам греметь оттудова, // Кровавым лить дождям, // А
все вином кончается. // Пошла по жилам чарочка — // И рассмеялась добрая // Крестьянская душа! // Не горевать тут надобно, // Гляди кругом — возрадуйся! // Ай парни, ай молодушки, // Умеют погулять! // Повымахали косточки, // Повымотали душеньку, // А удаль молодецкую // Про случай сберегли!..
На другой день, проснувшись рано, стали отыскивать"языка". Делали
все это серьезно, не моргнув. Привели какого-то еврея и хотели сначала повесить его, но потом вспомнили,
что он совсем не для того требовался, и простили. Еврей, положив руку под стегно, [Стегно́ — бедро.] свидетельствовал,
что надо идти сначала на слободу Навозную, а потом кружить по полю до тех пор, пока не явится урочище, называемое Дунькиным вра́гом. Оттуда же, миновав три повёртки, идти куда глаза глядят.
— Откуда я? — отвечал он на вопрос жены посланника. —
Что же делать,
надо признаться. Из Буфф. Кажется, в сотый раз, и
всё с новым удовольствием. Прелесть! Я знаю,
что это стыдно; но в опере я сплю, а в Буффах до последней минуты досиживаю, и весело. Нынче…
«Откуда взял я это? Разумом,
что ли, дошел я до того,
что надо любить ближнего и не душить его? Мне сказали это в детстве, и я радостно поверил, потому
что мне сказали то,
что было у меня в душе. А кто открыл это? Не разум. Разум открыл борьбу за существование и закон, требующий того, чтобы душить
всех, мешающих удовлетворению моих желаний. Это вывод разума. А любить другого не мог открыть разум, потому
что это неразумно».
— Нет, я и так в Москве танцовала больше на вашем одном бале,
чем всю зиму в Петербурге, — сказала Анна, оглядываясь на подле нее стоявшего Вронского. —
Надо отдохнуть перед дорогой.