Неточные совпадения
— Что
же надо делать, чтоб понять эту жизнь и ваши мудреные правила? — спросила она покойным голосом, показывавшим, что она не намерена была сделать шагу, чтоб понять их, и говорила только потому, что об этом зашла речь.
— Чего
же еще: у меня все есть, и ничего мне не
надо…
— Ну, хозяин, смотри
же, замечай и, чуть что неисправно, не давай потачки бабушке. Вот садик-то, что у окошек, я, видишь, недавно разбила, — говорила она, проходя чрез цветник и направляясь к двору. — Верочка с Марфенькой тут у меня всё на глазах играют, роются в песке. На няньку надеяться нельзя: я и вижу из окошка, что они делают. Вот подрастут, цветов не
надо покупать: свои есть.
— Потом, когда мне было шестнадцать лет, мне дали особые комнаты и поселили со мной ma tante Анну Васильевну, а мисс Дредсон уехала в Англию. Я занималась музыкой, и мне оставили французского профессора и учителя по-русски, потому что тогда в свете заговорили, что
надо знать по-русски почти так
же хорошо, как по-французски…
Умирала она частию от небрежного воспитания, от небрежного присмотра, от проведенного, в скудности и тесноте, болезненного детства, от попавшей в ее организм наследственной капли яда, развившегося в смертельный недуг, оттого, наконец, что все эти «так
надо» хотя не встречали ни воплей, ни раздражения с ее стороны, а всё
же ложились на слабую молодую грудь и подтачивали ее.
— Бедная Наташа! — со вздохом отнесся он, наконец, к ее памяти, глядя на эскиз. — Ты и живая была так
же бледно окрашена в цвета жизни, как и на полотне моей кистью, и на бумаге пером!
Надо переделать и то, и другое! — заключил он.
— Право, заметили и втихомолку торжествуете, да еще издеваетесь
надо мной, заставляя высказывать вас
же самих. Вы знаете, что я говорю правду, и в словах моих видите свой образ и любуетесь им.
— Согласитесь
же отдать всю ветошь и хлам этим милым девочкам… Я бобыль, мне не
надо, а они будут хозяйками. Не хотите, отдадим на школы…
— Как не
надо? Как
же ты проживешь? — спросила она недоверчиво.
«Что это такое, что
же это!.. Она, кажется, добрая, — вывел он заключение, — если б она только смеялась
надо мной, то пуговицы бы не пришила. И где она взяла ее? Кто-нибудь из наших потерял!»
— Не
надо мне выкупа, а ты знаешь ее: как
же будешь жить!..
Просто быть братом невозможно,
надо бежать: она слишком мила, тепла, нежна, прикосновение ее греет, жжет, шевелит нервы. Он
же приходится ей брат в третьем колене, то есть не брат, и близость такой сестры опасна…
Она лучше всех здесь: какие
же мы с Верочкой! и какой
надо быть, чтоб…
— Уж хороши здесь молодые люди! Вон у Бочкова три сына: всё собирают мужчин к себе по вечерам, таких
же, как сами, пьют да в карты играют. А наутро глаза у всех красные. У Чеченина сын приехал в отпуск и с самого начала объявил, что ему
надо приданое во сто тысяч, а сам хуже Мотьки: маленький, кривоногий и все курит! Нет, нет… Вот Николай Андреич — хорошенький, веселый и добрый, да…
— Что
же вас так позывало видеть меня после этих отзывов? Вам
надо тоже пристать к общему хору: я у вас книги рвал. Вот он, я думаю, сказывал…
— Вот видите, — заметил Марк, — однако вас учили, нельзя прямо сесть за фортепиано да заиграть. Плечо у вас на портрете и криво, голова велика, а все
же надо выучиться держать кисть в руке.
— А иногда приходит и сознательно, — заметил Райский, — путем доверенности, уважения, дружбы. Я бы хотел начать с этого и окончить первым. Так что
же надо сделать, чтоб заслужить ваше внимание, милая сестра?
— Пойду к ней,
надо объясниться. Где она? Ведь это любопытство — больше ничего: не любовь
же в самом деле!.. — решил он.
— Чего
же ты хочешь: что
надо мне сделать!..
Но все еще он не завоевал себе того спокойствия, какое налагала на него Вера: ему бы
надо уйти на целый день, поехать с визитами, уехать гостить на неделю за Волгу, на охоту, и забыть о ней. А ему не хочется никуда: он целый день сидит у себя, чтоб не встретить ее, но ему приятно знать, что она тут
же в доме. А
надо добиться, чтоб ему это было все равно.
Следя за ходом своей собственной страсти, как медик за болезнью, и как будто снимая фотографию с нее, потому что искренно переживал ее, он здраво заключал, что эта страсть — ложь, мираж, что
надо прогнать, рассеять ee! «Но как? что
надо теперь делать? — спрашивал он, глядя на небо с облаками, углубляя взгляд в землю, — что велит долг? — отвечай
же, уснувший разум, освети мне дорогу, дай перепрыгнуть через этот пылающий костер!»
«Да, знаю я эту жертву, — думал он злобно и подозрительно, — в доме, без меня и без Марфеньки, заметнее будут твои скачки с обрыва, дикая коза!
Надо сидеть с бабушкой долее, обедать не в своей комнате, а со всеми — понимаю! Не будет
же этого! Не дам тебе торжествовать — довольно! Сброшу с плеч эту глупую страсть, и никогда ты не узнаешь своего торжества!»
— Ведь не любишь
же ты меня в самом деле. Ты знаешь, что я не верю твоей кокетливой игре, — и настолько уважаешь меня, что не станешь уверять серьезно… Я, когда не в горячке, вижу, что ты издеваешься
надо мной: зачем и за что?
Где
же ей знать или вспомнить эту борьбу, подать другому руку, помочь обойти эту пропасть? Она не вполне и поверила бы страсти: ей
надо факты.
— Ну пусть для семьи, что
же? В чем тут помеха нам?
Надо кормить и воспитать детей? Это уже не любовь, а особая забота, дело нянек, старых баб! Вы хотите драпировки: все эти чувства, симпатии и прочее — только драпировка, те листья, которыми, говорят, прикрывались люди еще в раю…
«Да, если это так, — думала Вера, — тогда не стоит работать над собой, чтобы к концу жизни стать лучше, чище, правдивее, добрее. Зачем? Для обихода на несколько десятков лет? Для этого
надо запастись, как муравью зернами на зиму, обиходным уменьем жить, такою честностью, которой — синоним ловкость, такими зернами, чтоб хватило на жизнь, иногда очень короткую, чтоб было тепло, удобно… Какие
же идеалы для муравьев? Нужны муравьиные добродетели… Но так ли это? Где доказательства?»
— Коли обещалась, как
же нейти? — сказал отец Василий. —
Надо идти!
— Как
же так, — сказал он, — ведь
надо заменить трудное одинаково трудным или труднейшим, а ты полегче выбрала!
—
Надо сказать, что было: правду. Вам теперь, — решительно заключила Татьяна Марковна, —
надо прежде всего выгородить себя: вы были чисты всю жизнь, таким должны и остаться… А мы с Верой, после свадьбы Марфеньки, тотчас уедем в Новоселово, ко мне, навсегда… Спешите
же к Тычкову и скажите, что вас не было в городе накануне и, следовательно, вы и в обрыве быть не могли…
Неточные совпадения
Его послушать
надо бы, // Однако вахлаки // Так обозлились, не дали // Игнатью слова вымолвить, // Особенно Клим Яковлев // Куражился: «Дурак
же ты!..» // — А ты бы прежде выслушал… — // «Дурак
же ты…» // — И все-то вы, // Я вижу, дураки!
На другой день, проснувшись рано, стали отыскивать"языка". Делали все это серьезно, не моргнув. Привели какого-то еврея и хотели сначала повесить его, но потом вспомнили, что он совсем не для того требовался, и простили. Еврей, положив руку под стегно, [Стегно́ — бедро.] свидетельствовал, что
надо идти сначала на слободу Навозную, а потом кружить по полю до тех пор, пока не явится урочище, называемое Дунькиным вра́гом. Оттуда
же, миновав три повёртки, идти куда глаза глядят.
— Хорош! — смеясь сказал Степан Аркадьич, — а меня
же называешь нигилистом! Однако ведь это нельзя. Тебе
надо говеть.
Она сказала с ним несколько слов, даже спокойно улыбнулась на его шутку о выборах, которые он назвал «наш парламент». (
Надо было улыбнуться, чтобы показать, что она поняла шутку.) Но тотчас
же она отвернулась к княгине Марье Борисовне и ни разу не взглянула на него, пока он не встал прощаясь; тут она посмотрела на него, но, очевидно, только потому, что неучтиво не смотреть на человека, когда он кланяется.
— Откуда я? — отвечал он на вопрос жены посланника. — Что
же делать,
надо признаться. Из Буфф. Кажется, в сотый раз, и всё с новым удовольствием. Прелесть! Я знаю, что это стыдно; но в опере я сплю, а в Буффах до последней минуты досиживаю, и весело. Нынче…