Неточные совпадения
— Я не ломал, — отвечал Захар, — она сама изломалась; не век
же ей быть:
надо когда-нибудь изломаться.
— Что ж ты не скажешь, что готово? Я бы уж и встал давно. Поди
же, я сейчас иду вслед за тобою. Мне
надо заниматься, я сяду писать.
Когда
же Штольц приносил ему книги, какие
надо еще прочесть сверх выученного, Обломов долго глядел молча на него.
— Зачем? — повторила она, вдруг перестав плакать и обернувшись к нему. — Затем
же, зачем спрятались теперь в кусты, чтоб подсмотреть, буду ли я плакать и как я буду плакать — вот зачем! Если б вы хотели искренно того, что написано в письме, если б были убеждены, что
надо расстаться, вы бы уехали за границу, не повидавшись со мной.
— Чего
же вам
надо от меня? — Вы сомневаетесь, не ошибка ли моя любовь к вам: я не могу успокоить вашего сомнения; может быть, и ошибка — я не знаю…
Когда Обломов не обедал дома, Анисья присутствовала на кухне хозяйки и, из любви к делу, бросалась из угла в угол, сажала, вынимала горшки, почти в одно и то
же мгновение отпирала шкаф, доставала что
надо и захлопывала прежде, нежели Акулина успеет понять, в чем дело.
«Что за господин?..какой-то Обломов… что он тут делает… Dieu sait», — все это застучало ему в голову. — «Какой-то!» Что я тут делаю? Как что? Люблю Ольгу; я ее… Однако ж вот уж в свете родился вопрос: что я тут делаю? Заметили… Ах, Боже мой! как
же,
надо что-нибудь…»
— Ты знаешь, сколько дохода с Обломовки получаем? — спрашивал Обломов. — Слышишь, что староста пишет? доходу «тысящи яко две помене»! А тут дорогу
надо строить, школы заводить, в Обломовку ехать; там негде жить, дома еще нет… Какая
же свадьба? Что ты выдумал?
— А завтра воскресенье, — сказал он, —
надо ехать к Ольге, целый день мужественно выносить значительные и любопытные взгляды посторонних, потом объявить ей, когда намерен говорить с теткой. А он еще все на той
же точке невозможности двинуться вперед.
Последний, если хотел, стирал пыль, а если не хотел, так Анисья влетит, как вихрь, и отчасти фартуком, отчасти голой рукой, почти носом, разом все сдует, смахнет, сдернет, уберет и исчезнет; не то так сама хозяйка, когда Обломов выйдет в сад, заглянет к нему в комнату, найдет беспорядок, покачает головой и, ворча что-то про себя, взобьет подушки горой, тут
же посмотрит наволочки, опять шепнет себе, что
надо переменить, и сдернет их, оботрет окна, заглянет за спинку дивана и уйдет.
— Как
же вдруг, на той неделе? — защищался Обломов, — ты на ходу, а мне ведь
надо приготовиться… У меня здесь все хозяйство: как я кину его? У меня ничего нет.
— Что ж я тебе скажу? — задумчиво говорил он. — Может быть, в тебе проговаривается еще нервическое расстройство: тогда доктор, а не я, решит, что с тобой.
Надо завтра послать… Если
же не то… — начал он и задумался.
— Зачем с глаз долой? — нетерпеливо возразила Ольга. — С ним
надо действовать решительно: взять его с собой в карету и увезти. Теперь
же мы переселяемся в имение; он будет близко от нас… мы возьмем его с собой.
— Отчего? Что с тобой? — начал было Штольц. — Ты знаешь меня: я давно задал себе эту задачу и не отступлюсь. До сих пор меня отвлекали разные дела, а теперь я свободен. Ты должен жить с нами, вблизи нас: мы с Ольгой так решили, так и будет. Слава Богу, что я застал тебя таким
же, а не хуже. Я не надеялся… Едем
же!.. Я готов силой увезти тебя!
Надо жить иначе, ты понимаешь как…
— Хорошо, хорошо, поскорей, пожалуйста, — отвечал Левин, с трудом удерживая улыбку счастья, выступавшую невольно на его лице. «Да, — думал он, — вот это жизнь, вот это счастье! Вместе, сказала она, давайте кататься вместе. Сказать ей теперь? Но ведь я оттого и боюсь сказать, что теперь я счастлив, счастлив хоть надеждой… А тогда?… Но
надо же! надо, надо! Прочь слабость!»
Неточные совпадения
Его послушать
надо бы, // Однако вахлаки // Так обозлились, не дали // Игнатью слова вымолвить, // Особенно Клим Яковлев // Куражился: «Дурак
же ты!..» // — А ты бы прежде выслушал… — // «Дурак
же ты…» // — И все-то вы, // Я вижу, дураки!
На другой день, проснувшись рано, стали отыскивать"языка". Делали все это серьезно, не моргнув. Привели какого-то еврея и хотели сначала повесить его, но потом вспомнили, что он совсем не для того требовался, и простили. Еврей, положив руку под стегно, [Стегно́ — бедро.] свидетельствовал, что
надо идти сначала на слободу Навозную, а потом кружить по полю до тех пор, пока не явится урочище, называемое Дунькиным вра́гом. Оттуда
же, миновав три повёртки, идти куда глаза глядят.
— Хорош! — смеясь сказал Степан Аркадьич, — а меня
же называешь нигилистом! Однако ведь это нельзя. Тебе
надо говеть.
Она сказала с ним несколько слов, даже спокойно улыбнулась на его шутку о выборах, которые он назвал «наш парламент». (
Надо было улыбнуться, чтобы показать, что она поняла шутку.) Но тотчас
же она отвернулась к княгине Марье Борисовне и ни разу не взглянула на него, пока он не встал прощаясь; тут она посмотрела на него, но, очевидно, только потому, что неучтиво не смотреть на человека, когда он кланяется.
— Откуда я? — отвечал он на вопрос жены посланника. — Что
же делать,
надо признаться. Из Буфф. Кажется, в сотый раз, и всё с новым удовольствием. Прелесть! Я знаю, что это стыдно; но в опере я сплю, а в Буффах до последней минуты досиживаю, и весело. Нынче…