Неточные совпадения
Когда же наставало не веселое событие, не обед, не соблазнительная закулисная драма, а затрогивались нервы жизни, слышался
в ней громовой раскат, когда около него возникал важный вопрос, требовавший мысли или воли, старик тупо недоумевал, впадал
в беспокойное
молчание и только учащенно жевал губами.
Райский пришел через месяц — и то же углубление
в торс и
в свой рисунок. То же
молчание, то же напряженное внимание.
А он думал часто, сидя как убитый,
в злом
молчании, около нее, не слушая ее простодушного лепета, не отвечая на кроткие ласки: «Нет — это не та женщина, которая, как сильная река, ворвется
в жизнь, унесет все преграды, разольется по полям.
«Боже мой! зачем я все вижу и знаю, где другие слепы и счастливы? Зачем для меня довольно шороха, ветерка, самого
молчания, чтоб знать? Проклятое чутье! Вот теперь яд прососался
в сердце, а из каких благ?»
Женская фигура, с лицом Софьи, рисовалась ему белой, холодной статуей, где-то
в пустыне, под ясным, будто лунным небом, но без луны;
в свете, но не солнечном, среди сухих нагих скал, с мертвыми деревьями, с нетекущими водами, с странным
молчанием. Она, обратив каменное лицо к небу, положив руки на колени, полуоткрыв уста, кажется, жаждала пробуждения.
Он убаюкивался этою тихой жизнью, по временам записывая кое-что
в роман: черту, сцену, лицо, записал бабушку, Марфеньку, Леонтья с женой, Савелья и Марину, потом смотрел на Волгу, на ее течение, слушал тишину и глядел на сон этих рассыпанных по прибрежью сел и деревень, ловил
в этом океане
молчания какие-то одному ему слышимые звуки и шел играть и петь их, и упивался, прислушиваясь к созданным им мотивам, бросал их на бумагу и прятал
в портфель, чтоб, «со временем», обработать — ведь времени много впереди, а дел у него нет.
Она вникала
в это
молчание бабушки,
в эту ее новую нежность к себе, и между тем подстерегала какие-то бросаемые исподтишка взгляды на нее, — и не знала, чем их объяснить?
Толпа сострадательно глядит на падшего и казнит
молчанием, как бабушка — ее! Нельзя жить тому,
в чьей душе когда-нибудь жила законная человеческая гордость, сознание своих прав на уважение, кто носил прямо голову, — нельзя жить!
Молчание. Вера глядела
в лицо Татьяны Марковны и заметила, что она бледна.
Гнездышко Марфеньки, ее комнатки наверху, потеряли свою веселость.
В нем поселилось с Верой грустное
молчание.
Викентьеву это
молчание, сдержанность, печальный тон были не по натуре. Он стал подговаривать мать попросить у Татьяны Марковны позволения увезти невесту и уехать опять
в Колчино до свадьбы, до конца октября. К удовольствию его, согласие последовало легко и скоро, и молодая чета, как пара ласточек, с веселым криком улетела от осени к теплу, свету, смеху,
в свое будущее гнездо.
Татьяна Марковна, с женским тактом, не дала ему заметить, что знает его горе. Обыкновенно
в таких случаях встречают гостя натянутым
молчанием, а она встретила его шуткой, и этому тону ее последовали все.
Из глаз его выглядывало уныние,
в ее разговорах сквозило смущение за Веру и участие к нему самому. Они говорили, даже о простых предметах, как-то натянуто, но к обеду взаимная симпатия превозмогла, они оправились и глядели прямо друг другу
в глаза, доверяя взаимным чувствам и характерам. Они даже будто сблизились между собой, и
в минуты
молчания высказывали один другому глазами то, что могли бы сказать о происшедшем словами, если б это было нужно.
После жареной дичи и двух стаканов шампанского, причем они чокались, глядя близко друг другу
в глаза, — она лукаво и нежно, он — вопросительно и отчасти боязливо, — они наконец прервали
молчание.
Тихо вышли все на крыльцо, к экипажу,
в грустном
молчании. Марфенька продолжала плакать. Викентьев подал ей уже пятый носовой платок.
Неточные совпадения
И среди
молчания, как несомненный ответ на вопрос матери, послышался голос совсем другой, чем все сдержанно говорившие голоса
в комнате. Это был смелый, дерзкий, ничего не хотевший соображать крик непонятно откуда явившегося нового человеческого существа.
— Во-первых, я его ничего не просил передавать тебе, во-вторых, я никогда не говорю неправды. А главное, я хотел остаться и остался, — сказал он хмурясь. — Анна, зачем, зачем? — сказал он после минуты
молчания, перегибаясь к ней, и открыл руку, надеясь, что она положит
в нее свою.
— А вы изволили слышать о Прячникове? — сказал Туровцын, оживленный выпитым шампанским и давно ждавший случая прервать тяготившее его
молчание. — Вася Прячников, — сказал он с своею доброю улыбкой влажных и румяных губ, обращаясь преимущественно к главному гостю, Алексею Александровичу, — мне нынче рассказывали, он дрался на дуэли
в Твери с Квытским и убил его.
— Это можно завтра, завтра, и больше ничего! Ничего, ничего,
молчание! — сказал Левин и, запахнув его еще раз шубой, прибавил: — я тебя очень люблю! Что же, можно мне быть
в заседании?
Разговор между обедавшими, за исключением погруженных
в мрачное
молчание доктора, архитектора и управляющего, не умолкал, где скользя, где цепляясь и задевая кого-нибудь за живое. Один раз Дарья Александровна была задета за живое и так разгорячилась, что даже покраснела, и потом уже вспомнила, не сказано ли ею чего-нибудь лишнего и неприятного. Свияжский заговорил о Левине, рассказывая его странные суждения о том, что машины только вредны
в русском хозяйстве.