Неточные совпадения
Рассчитывая, вероятно, на это, но все же озираясь пугливо по
сторонам и чутко прислушиваясь к едва слышному за разгулявшейся вовсю вьюгой, скрипу собственных шагов, со льда Москвы-реки поднимались три пешехода, одетые
в черные охабни,
в высоких меховых шапках на головах, глубоко надвинутых на самые глаза, так что лиц их, закрытых еще приподнятыми воротниками, различить не
было возможности.
— А как на заре могильщики придут убирать их, — кивнул
в сторону висевших тел другой, ан четвертого и нет, — пойдут сыски да розыски, до княжны да до нас доберутся… Не
быть бы беде, горше нынешней…
В редкие же появления свои перед «светлые царские очи» он
был принимаем грозным владыкою милостиво, с заслуженным почетом и вниманием.
Было ли это со
стороны Иоанна должною данью заслугам старого князя — славного военачальника, или князь Василий
был этим обязан своему брату, князю Никите, сумевшему, не поступивши
в опричину,
быть в великой милости у царя за свой веселый нрав, тактичность ловкого царедворца и постоянное добровольное присутствие при его особе
в слободе и
в столице, — неизвестно.
Умный Малюта хорошо понимал это и, по-своему любя свою семью, бессильно злобствовал на то, что собственными руками разрушил возможное ее благоденствие, но с избранного им пути не
было поворота
в сторону и годами упроченную репутацию нельзя
было сбросить, как изношенное платье.
Несмотря на уверение князя Никиты, что намек на возможность сватовства со
стороны Малюты за княжну Евпраксию
был ни более, ни менее как шуткою
в дружеской беседе, несмотря на то, что сам князь Василий
был почти убежден, что такая блажь не может серьезно запасть
в голову «выскочки-опричника», что должен же тот понимать то неизмеримое расстояние, которое существует между ним и дочерью князя Прозоровского, понимать, наконец, что он, князь Василий, скорее собственными руками задушит свою дочь, чем отдаст ее
в жены «царского палача», — никем иным не представлялся князю Григорий Лукьянович, — несмотря, повторяем, на все это, он решился, хотя временно, удалиться из Москвы, подальше и от сластолюбца-царя и от его сподвижников, бесшабашных сорванцов, увезти свое ненаглядное детище.
Голоса гончих
были как-то особенно пронзительно громки: слышно
было, что они гонят по большому зверю. Слышно также, что они приближались к тому месту, где стояли князь и невдалеке от него — Воротынский, но немного далее от них слышался тоже лай, направлявшийся
в другую
сторону, видимо, собаки, попавши на след двух зверей, разделились.
Тимофей не мог
поспеть за ними; к довершению всего, его лошадь споткнулась и он полетел через ее голову и ушибся так сильно, что остался несколько времени лежать недвижимо, а лошадь, почуяв свободу, помчалась одна по полю,
в сторону от направления травли.
Князь Василий и Яков Потапович по несколько раз
в день заходили навестить его; без них же он развлекался беседой с Панкратьевной и старался выведать от нее
стороной, не
был ли кто-нибудь, кроме нее,
в этой комнате во время его болезни, но ничего на добился от скрытной старухи, уверявшей его, что, вероятно, ему что-нибудь померещилось, как это бывает обыкновенно во время подобных болезней.
Он стоял и ждал. Прошло несколько томительных часов, и он со всех
сторон успел обдумать свое положение. Раздался легкий стук двери… Она вышла… Это точно
была она, он
в том убедился и дал ей проскользнуть
в хоромы.
В его голове созрел план, и он, почти успокоенный, осторожно перелез назад через забор.
Через четверть часа могила
была им выровнена и даже окровавленный снег разбросан
в разные
стороны, а через два часа он уже мчался по дороге
в Москву.
Воспитанная, как многие девушки того времени, на священных книгах, следовательно, религиозно настроенная, княжна додумалась, что это чувство к ней со
стороны названого брата и
есть именно та евангельская любовь, которая выражается тем, что любящий должен душу свою положить за друга своего, что это чувство именно и
есть такое, которое даже не нуждается во взаимности, которое выше этого все же плотского желания, а находит удовлетворение
в самом себе, именно
в этом твердом решении положить свою душу за друга.
Приезжай
в Москву, — так заканчивал хитрый царедворец свое послание, может
быть,
в чем и успеешь, я же пока постараюсь подготовить почву и
стороной разведать, как может
быть принято такое ходатайство.
— Да так, великий государь, мальчишку-то ты нонче первый раз увидишь и прямо иконой благословлять
будешь, вместо отца станешь. А может он, коли не сам, так со
стороны подуськан на тебя. Да и пословица не мимо молвится: «Яблоко от яблони недалеко падает». Может, он по отцу пошел, тоже с Курбским
в дружестве; али норовит вместе со своими благодетелями перебежать к старому князю Владимиру Андреевичу.
Их не сломишь сразу, под них надо глубоко подкопаться, да и то, когда
будут валиться, умеючи отскочить
в сторону, чтобы, неравно, и самого не задавили.
Будущее, по мнению их, со всех
сторон только улыбалось ему: счастливый любимый жених, не нынче завтра муж первой московской красавицы, уже заочно попавший
в милость к царю, обещавшему заменить ему отца, — чего еще можно
было желать ему?
— Государя вам долго, смекаю, подождать
будет надобно… — растягивая умышленно слова, отвечал Григорий Лукьянович и обвел всех присутствующих торжественным взглядом, метнув им
в особенности
в сторону княжны Евпраксии.
Григорий Лукьянович насмешливо оглядел эту группу, злобно сверкнув глазами
в сторону Якова Потаповича, и вышел, пропустив впереди себя князя Владимира. Последний тотчас же по выходе на крыльцо
был окружен опричниками, связан и положен
в сани,
в которые уселся и Малюта. Вся эта ватага выехала с княжеского двора, оставив
в полном недоумении собравшуюся поглазеть на царя княжескую дворню.
Даже тогда, когда сияющий радостью князь Василий вернулся из слободы с известием о снятии опалы с молодого Воротынского и о грядущих обещанных царем милостях, даже тогда, повторяем, из головы Якова Потаповича не исчезла мысль, что должно случиться что-нибудь такое, что повернет начавшую
было входить
в ровную колею жизнь
в доме Прозоровских
в другую
сторону.
Он рассказал князю Василию, что Бомелий, разузнавший, по его просьбе,
стороной все у Малюты Скуратова, передал ему, что князь Владимир Воротынский сознался под пыткой
в сношениях с князем Владимиром Андреевичем, заявив,
в надежде смягчить свою участь, что
был орудием обоих братьев Прозоровских, друживших со «старым князем», как называли бояре князя Владимира Андреевича, и замышлявших осторожно и втихомолку измену царю и его потомству.
Костромские начальники, допустившие оказать чересчур радушный и пышный прием со
стороны народа князю Владимиру Андреевичу, о чем царь узнал из грамоты воеводы Темникова, полученной, если не забыл читатель,
в день назначенного обручения княжны Евпраксии,
были вызваны
в Москву и казнены гораздо ранее.
Неточные совпадения
Городничий (
в сторону).О, тонкая штука! Эк куда метнул! какого туману напустил! разбери кто хочет! Не знаешь, с которой
стороны и приняться. Ну, да уж попробовать не куды пошло! Что
будет, то
будет, попробовать на авось. (Вслух.)Если вы точно имеете нужду
в деньгах или
в чем другом, то я готов служить сию минуту. Моя обязанность помогать проезжающим.
Городничий. Я здесь напишу. (Пишет и
в то же время говорит про себя.)А вот посмотрим, как пойдет дело после фриштика да бутылки толстобрюшки! Да
есть у нас губернская мадера: неказиста на вид, а слона повалит с ног. Только бы мне узнать, что он такое и
в какой мере нужно его опасаться. (Написавши, отдает Добчинскому, который подходит к двери, но
в это время дверь обрывается и подслушивавший с другой
стороны Бобчинский летит вместе с нею на сцену. Все издают восклицания. Бобчинский подымается.)
Я даже думаю (берет его под руку и отводит
в сторону),я даже думаю, не
было ли на меня какого-нибудь доноса.
Аммос Федорович (
в сторону).Вот выкинет штуку, когда
в самом деле сделается генералом! Вот уж кому пристало генеральство, как корове седло! Ну, брат, нет, до этого еще далека песня. Тут и почище тебя
есть, а до сих пор еще не генералы.
Городничий (
в сторону).Славно завязал узелок! Врет, врет — и нигде не оборвется! А ведь какой невзрачный, низенький, кажется, ногтем бы придавил его. Ну, да постой, ты у меня проговоришься. Я тебя уж заставлю побольше рассказать! (Вслух.)Справедливо изволили заметить. Что можно сделать
в глуши? Ведь вот хоть бы здесь: ночь не спишь, стараешься для отечества, не жалеешь ничего, а награда неизвестно еще когда
будет. (Окидывает глазами комнату.)Кажется, эта комната несколько сыра?