Неточные совпадения
Воспользовавшись бытностью их в Москве
по делам, он призвал их к себе, долго беседовал с ними, одобрил высказанные ими мысли и данные советы и жалованными грамотами отдал в их владение все пустые места, лежавшие вниз
по Каме, от земли пермской до реки Силвы и берега Чусовой до ее устья, позволил им ставить там крепости в защиту от сибирских и ногайских хищников, иметь в своем иждивении огнестрельные снаряды, пушкарей, воинов, принимать к себе всяких вольных,
не тяглых и
не беглых, людей, ведать и судить их независимо от пермских наместников и тиунов,
не возить и
не кормить послов, ездивших в Москву из Сибири или в Сибирь из Москвы, заводить селения, пашни и соляные вариницы и в течение двадцати лет торговать беспошлинно солью и рыбою, но с обязательством «
не делать руд», а если найдут где серебряную, или медную, или оловянную, немедленно извещать о том казначеев государевых.
Прошло шесть лет. Яков и Григорий Иоаникиевы Строгановы сошли в могилу. Их великое
дело на далекой
по тогдашнему времени окраине России перешло в руки
не принимавшего до тех пор участия в
делах братьев их младшего брата Семена Иоаникиева и двум сыновьям покойного Максима Яковлевича и Никиты Григорьева Строгановых. Их и застаем мы в момент начала нашего рассказа в июле 1631 года в деревянном замке.
Девушке на самом
деле было, видимо,
не по себе, если
не физически, то нравственно. Ее, казалось, угнетало какое-то горе. Это угадывалось
по осунувшемуся лицу, в грустном взгляде глаз и глубокой складке, вдруг появившейся на ее точно выточенном из слоновой кости лбу. Видимо, в ее красивой головке работала какая-то неотвязная мысль.
Какого был происхождения русский удалец, носивший,
по словам Карамзина, нерусское имя Герман, вероятнее же Гермоген, видоизмененное в Ермака, положительно неизвестно. Существует предание, что отец его занимался тоже разбойным
делом, вынужденный к тому крайностью, рискуя в противном случае осудить на голодную смерть хворую жену и любимца-сына. Перед смертью он завещал последнему остаться навсегда бобылем, чтобы семья
не заставила его взяться за нож булатный.
—
Не в том
дело, добрый молодец,
не за землей, лесом и хозяйством остановка — всего этого у нас — достаточно, и
по душе мне челобитье ваше, да как на это решиться,
не ведаю…
Эта сила заключалась во взгляде девушки, стоявшей у окна в
день прихода его в строгановские владения, взгляда, который ему показался яснее и теплее сиявшего на небе июльского солнышка. Стало ему с тех пор
не по себе.
А для чего? Для чего хранила его судьба?
Не для того же, чтобы стать захребетником Строгановых и скоротать свой век в этой высокой просторной избе, издали изнывая
по красавице-девушке, впервые заронившей в сердце искру любви, которая
день ото
дня, чувствует он, разгорается ярким пламенем, сжигает его всего, места он
не находит нигде.
— Уж я
не знаю, как и сказать тебе, Ксения Яковлевна. Пригож он, слов нету, весел нравом, ульстить норовит словом да подарком.
Дня два-три
не повидаешь его — соскучишься. Но чтобы томиться из-за него? Шалишь, себе дороже… Пусть сам томится… Вот как, по-моему…
— Ну на часок и задержаться можно. Я ведь
не зря сюда тебя вызвала, попрощаться-то ты сам должон был прийти, а
не я… Я
по делу нашей Ксении Яковлевны…
—
По разбойному и есть, — глухо сказал Ермак. — Слезай,
дело есть, все равно живым
не уедешь далеко…
Ермак Тимофеевич, как и накануне, прошел
не прямо в светлицу Ксении Яковлевны, а в горницу Семена Иоаникиевича, которого застал,
по обыкновению, за сведением счетов. Громадное соляное и рудное
дело Строгановых требовало неустанного внимания со стороны хозяев, хотя у каждой отрасли
дела был поставлен доверенный набольший, но недаром молвится русская пословица: «Хозяйский глазок — смотрок».
Племянники Семена Иоаникиевича
по молодости лет мало вникали в
дело, часто отлучались то на охоту, то в Пермь погулять-распотешить свою душеньку. Дядя им
не препятствовал.
И старушка, отвесив поясной поклон, вышла из горницы. Семен Аникич сел было за счеты, но ему, видимо, в этот
день не считалось. Он встал и начал ходить взад и вперед
по горнице.
—
Дело, добрый молодец,
дело! Уж ты меня прости, старика, коли речь моя тебе
не по нраву придется, — сказал Строганов, усевшись на лавку против него.
Ермак
не ошибался: Семен Иоаникиевич действительно хитрил и хотел выиграть время. Брак племянницы с Ермаком Тимофеевичем
не был ему
по душе. Хотя он чувствовал, что
дело зашло уже слишком далеко, что Ермак прав и
не только полный разрыв с ним, но и разлука может губительно отразиться на здоровье его любимицы Аксюши.
—
По мне тоже, отчего
не обручить, обоих успокоить… Коли полюбили они друг друга,
дело, значит, решенное,
не перерешать стать, — ответил тот.
Наконец выдался один погожий
день, выглянуло из-за серых туч солнышко, тусклое, холодное, но все же показавшееся в диковинку казакам, давно
не видавшим его.
По обеим сторонам реки зазеленел сосновый лес.
В тот же
день по всей строгановской усадьбе распространилась весть, что у Домаши нашлась мать,
не кто иная, как полонянка Мариула. Произошло это следующим образом.
Ждали приезда Ивана Кольца и Домаша с Яковом. Их судьба также зависела от этого приезда, так как Домаша, исполняя желание Ксении Яковлевны, решилась венчаться с нею в один
день. Якову это было далеко
не по вкусу, но он
не смел перечить невесте, да и молодой хозяюшке.
У стрельцов от пирогов животы распухли, каждый
день были сыты и пьяны
по горло.
Не житье было им, а сплошная Масленица.
Выслушал Ермак с интересом и удовольствием рассказ своего друга и есаула о пребывании его в Москве, но рассказ о беседе его с Ксенией Яковлевной заставлял повторять
по несколько раз, слушал и
не мог наслушаться. Так бы и полетел он сейчас к своей лапушке, но государево
дело не позволяло ему.
— И того и другого нельзя, моя милая. Зимою такую дальнюю дорогу тебе
не вынести, а там болезнь эта… Сам же я ехать должен, это государево
дело, мне царем-батюшкой Сибирь поручена, и я блюсти ее для него должен… До весны недалече,
не заметишь, как придет она, а я
по весне за тобой приеду, и тогда мы никогда
не расстанемся…
Но
дни шли за
днями, прошла весна, наступило и стало проходить лето, а о Ермаке Тимофеевиче
не было ни слуху ни духу. Ксения Яковлевна все более приходила в отчаяние. Часами неподвижно стояла она у окна своей светлицы, откуда виднелась изба Ермака с петухом на коньке и дорога,
по которой он должен был возвращаться.
Неточные совпадения
А отчего? — оттого, что
делом не занимается: вместо того чтобы в должность, а он идет гулять
по прешпекту, в картишки играет.
Артемий Филиппович. Смотрите, чтоб он вас
по почте
не отправил куды-нибудь подальше. Слушайте: эти
дела не так делаются в благоустроенном государстве. Зачем нас здесь целый эскадрон? Представиться нужно поодиночке, да между четырех глаз и того… как там следует — чтобы и уши
не слыхали. Вот как в обществе благоустроенном делается! Ну, вот вы, Аммос Федорович, первый и начните.
)Мы, прохаживаясь
по делам должности, вот с Петром Ивановичем Добчинским, здешним помещиком, зашли нарочно в гостиницу, чтобы осведомиться, хорошо ли содержатся проезжающие, потому что я
не так, как иной городничий, которому ни до чего
дела нет; но я, я, кроме должности, еще
по христианскому человеколюбию хочу, чтоб всякому смертному оказывался хороший прием, — и вот, как будто в награду, случай доставил такое приятное знакомство.
Унтер-офицерша.
По ошибке, отец мой! Бабы-то наши задрались на рынке, а полиция
не подоспела, да и схвати меня. Да так отрапортовали: два
дни сидеть
не могла.
Аммос Федорович. И если что случится, например какая-нибудь надобность
по делам,
не оставьте покровительством!