Неточные совпадения
Таким образом, царствование Елизаветы Петровны началось необыкновенно милостиво. Еще ранее коронации, при вступлении
на престол, состоялось бессмертное распоряжение
императрицы об отмене смертной казни.
Так были награждены при вступлении
на престол и по случаю коронации приближенные лица и те, которые способствовали перевороту в ночь
на 25 ноября 1741 года, но
императрица не позабыла и остальных своих подданных.
Ранее этого
императрица подарила Разумовскому дворец, в котором сама жила до восшествия своего
на престол. Дворец этот, как мы знаем, был известен под именем Цесаревнина и находился
на Царицыном лугу, недалеко от Миллионной,
на месте нынешних Павловских казарм.
Елизавета Петровна любила, как мы уже знаем, жизнь тихую, мирную, вдали от двора и столицы. По вступлении своем
на престол она указом от 19 февраля 1742 года освободила приписанных к селу Царскому крестьян
на два года от всяких работ и повинностей.
Императрица Елизавета Петровна посетила Царское Село после коронации, по прибытии из Москвы 3 февраля 1743 года. В этот день там состоялось большое празднество, а вечером была зажжена роскошная иллюминация.
Наследник ее Петр Федорович был только тезкой великого государя, но далеко не приближался к нему ни одной чертой своего ума и характера. Он был «внук Петра Великого» только по имени.
Императрица Елизавета не могла, конечно, подозревать, что достойной преемницей ее великого отца
на русском
престоле будет великая княгиня Екатерина Алексеевна.
Императрица сдержала свою клятву Всевышнему в ночь своего вступления
на престол своего отца — в России была отменена смертная казнь в 1754 году, когда
на Западе правительства и не думали об этом. Правда, она сохранилась для политических дел, и работа третьего брата Шувалова в застенках Тайной канцелярии напоминала времена Ушакова и Ромодановского, но тут соблюдалась такая тайна, что сама
императрица Елизавета Петровна мало знала об усердии этого ведомства.
Восшествие
на престол императрицы Екатерины, как можно видеть даже из учебника Устрялова (ч. II, стр. 163–167), совершилось столь счастливо потому всего более, что предшественник ее навлек на себя своими распоряжениями всеобщее негодование.
В 1741 году, с восшествием
на престол императрицы Елизаветы Петровны, началась новая блистательная эпоха признанного драматического искусства в России и в ее царствование положено было начало отечественному театру. Ко дню коронации императрицы в Москве нарочно был построен новый театр на берегу Яузы. Театр был обширен и прекрасно убран.
Суворов-сын уехал позже. Он был послан в Петербург с депешами и, не застав императора в живых, представился императрице; собственноручным приказом ее 25 августа назначен командиром пехотного Астраханского полка. Он встретился здесь с отцом, бывшим одним из участников в деле восшествия
на престол императрицы Екатерины II. Вскоре после этого Василий Иванович вышел в отставку и, награжденный пенсией, уехал на жительство в Москву.
Неточные совпадения
«Свободное размышление профана о вредоносности насаждения грамоты среди нижних воинских чинов гвардии с подробным перечнем бывших злокозненных деяний оной от времени восшествия
на Всероссийский
престол Ее Императорского Величества Государыни
Императрицы Елисавет Петровны и до кончины Благочестивейшего Императора Павла I-го, включая и оную».
Но особенно рельефно выразился всеобщий энтузиазм того времени к великому начинанию — в речи, которая произнесена была представителем всех депутатов, 27 сентября 1767 года, при поднесении
императрице титула Премудрой, Великой, Матери отечества. Мы приведем из этой речи, помещенной в Полном собрании законов (№ 12978), две тирады: одна изображает мрачное положение России пред вступлением
на престол Екатерины, другая — благоденствие отечества под ее правлением.
Но, не ограничиваясь и этим,
императрица выказывает еще более искренности и откровенности, говоря, что самый способ ее восшествия
на престол заставляет ее как можно более стараться о том, чтобы не возбуждать против себя неудовольствия, и что этого она не может иначе достигнуть, как позаботясь о водворении в государстве правосудия.
Были в то время толки (и до сих пор они не прекратились), будто граф Алексей Орлов, оскорбленный падением кредита, сам вошел в сношения с самозванкой, принял искреннее участие в ее предприятии, хотел возвести ее
на престол, чтобы, сделавшись супругом
императрицы Елизаветы II, достичь того положения, к которому тщетно стремился брат его вскоре по воцарении Екатерины [М. Н. Лонгинов в статье своей «Княжна Тараканова», напечатанной в «Русском вестнике», 1859 г., № 24, говорит, будто Алексей Орлов еще в январе 1774 года, то есть за десять месяцев до получения повеления Екатерины захватить самозванку (12 ноября 1774 г.), посылал к ней в Рим офицера Христенека с приглашением приехать к нему и что таким образом он в 1774 году играл в двойную игру.
Вскоре по вступлении
на престол Екатерины II Григорий Григорьевич Орлов, стремившийся занять положение, подобное положению Разумовского, сказал
императрице, что брак Елизаветы, о котором пишут иностранцы, действительно был совершен, и у Разумовского есть письменные
на то доказательства.