Суворов-сын уехал позже. Он был послан в Петербург с депешами и, не застав императора в живых, представился императрице; собственноручным приказом ее 25 августа назначен командиром пехотного Астраханского полка. Он встретился здесь с отцом, бывшим одним из участников в деле восшествия
на престол императрицы Екатерины II. Вскоре после этого Василий Иванович вышел в отставку и, награжденный пенсией, уехал на жительство в Москву.
Неточные совпадения
В государственные дела он не вмешивался, но при правительнице Анне Леопольдовне против воли принял участие в важнейших делах. Когда
императрица Елизавета вступила
на престол, в тот же день Левенвольдт был заключен в крепость и предан суду. Суд этот продолжался несколько лет. Его приговорили к смертной казни, а
императрица смягчила наказание, заменив казнь ссылкою в Сибирь, с лишением чинов, орденов и дворянства.
Она была, несомненно, тем идеалом «матушки-царицы», какой представляет себе русский народ. До своего вступления
на престол она жила среди этого народа, радовалась его радостями и печалилась его горестями. После мрачных лет владычества «немца», как прозвал народ время управления Анны Иоанновны, и краткого правления Анны Леопольдовны
императрица Елизавета Петровна, как сказал генерал Ганнибал, в лучах славы великого Петра появилась
на русском
престоле, достигнув его по ступеням народной любви.
Вступив
на престол,
императрица вспомнила, конечно, о своем любимце, сосланном за нее в дальнюю Камчатку.
На российский
престол вступила
императрица Екатерина II. Она сохранила дружеский союз с прусским королем, но не захотела действовать против Марии-Терезии и вызвала свою армию назад в Россию.
Наступило 6 ноября 1796 года.
Императрица Екатерина скончалась.
На престол вступил ее сын — Павел Петрович. Это известие как громом поразило всю Россию и распространилось по ней с быстротой электрической искры.
Восшествие
на престол императрицы Екатерины, как можно видеть даже из учебника Устрялова (ч. II, стр. 163–167), совершилось столь счастливо потому всего более, что предшественник ее навлек на себя своими распоряжениями всеобщее негодование.
В 1741 году, с восшествием
на престол императрицы Елизаветы Петровны, началась новая блистательная эпоха признанного драматического искусства в России и в ее царствование положено было начало отечественному театру. Ко дню коронации императрицы в Москве нарочно был построен новый театр на берегу Яузы. Театр был обширен и прекрасно убран.
Неточные совпадения
«Свободное размышление профана о вредоносности насаждения грамоты среди нижних воинских чинов гвардии с подробным перечнем бывших злокозненных деяний оной от времени восшествия
на Всероссийский
престол Ее Императорского Величества Государыни
Императрицы Елисавет Петровны и до кончины Благочестивейшего Императора Павла I-го, включая и оную».
Но особенно рельефно выразился всеобщий энтузиазм того времени к великому начинанию — в речи, которая произнесена была представителем всех депутатов, 27 сентября 1767 года, при поднесении
императрице титула Премудрой, Великой, Матери отечества. Мы приведем из этой речи, помещенной в Полном собрании законов (№ 12978), две тирады: одна изображает мрачное положение России пред вступлением
на престол Екатерины, другая — благоденствие отечества под ее правлением.
Но, не ограничиваясь и этим,
императрица выказывает еще более искренности и откровенности, говоря, что самый способ ее восшествия
на престол заставляет ее как можно более стараться о том, чтобы не возбуждать против себя неудовольствия, и что этого она не может иначе достигнуть, как позаботясь о водворении в государстве правосудия.
Были в то время толки (и до сих пор они не прекратились), будто граф Алексей Орлов, оскорбленный падением кредита, сам вошел в сношения с самозванкой, принял искреннее участие в ее предприятии, хотел возвести ее
на престол, чтобы, сделавшись супругом
императрицы Елизаветы II, достичь того положения, к которому тщетно стремился брат его вскоре по воцарении Екатерины [М. Н. Лонгинов в статье своей «Княжна Тараканова», напечатанной в «Русском вестнике», 1859 г., № 24, говорит, будто Алексей Орлов еще в январе 1774 года, то есть за десять месяцев до получения повеления Екатерины захватить самозванку (12 ноября 1774 г.), посылал к ней в Рим офицера Христенека с приглашением приехать к нему и что таким образом он в 1774 году играл в двойную игру.
Вскоре по вступлении
на престол Екатерины II Григорий Григорьевич Орлов, стремившийся занять положение, подобное положению Разумовского, сказал
императрице, что брак Елизаветы, о котором пишут иностранцы, действительно был совершен, и у Разумовского есть письменные
на то доказательства.