Неточные совпадения
— Я имею право… —
начал было Свиридов, но
князь перебил его...
На другой же день
начали постройку этой беседки-тюрьмы под наблюдением самого
князя, ничуть даже не спешившего ее окончанием. Несчастные любовники между тем, в ожидании исполнения над ними сурового приговора, томились в сыром подвале на хлебе и на воде, которые им подавали через проделанное отверстие таких размеров, что в него можно было только просунуть руку с кувшином воды и краюхою черного хлеба.
Как подтверждение этих слухов, княжна Людмила, совершив прогулку в Луговое, принесла известие, что там деятельно готовятся к встрече молодого владельца и праха старой княгини. Княгиня Васса Семеновна, уже давно прислушивавшаяся к ходившему говору о приезде молодого
князя Лугового, обратила на известие, принесенное дочерью, особенное внимание. Она
начала строить планы относительно ожидаемого
князя.
Возле церкви стояло множество разнокалиберных экипажей,
начиная с богатых карет и кончая скромными линейками и дрожками. Церковь была переполнена. Молодой
князь прибыл в нее за час до назначенного времени и все время, как толковали в народе, молился у гроба своей матери. Затем он стал в дверях церкви принимать приглашенных.
— Вот с тех пор, как ты мне сказала об этом
князе, я
начала думать…
Долго усидегь он не мог и стал медленно шагать из угла в угол обширной комнаты, пол которой был покрыт мягким ковром. Трубка, которую он держал в руках, давно потухла, а
князь все продолжал свою однообразную прогулку. Он переживал впечатления дня, сделанные им знакомства, и мысли его, несмотря на разнообразие лиц, промелькнувших перед ним, против его воли сосредоточились на княжне Людмиле Васильевне Полторацкой. Ее образ носился неотвязно перед ним. Это его
начинало даже бесить.
В разговорах время летело незаметно.
Князь просидел на террасе около двух часов и, наконец, поднялся с места и
начал прощаться. Княгиня пригласила его бывать запросто.
Князь Сергей Сергеевич обещал воспользоваться этим любезным приглашением и уехал.
Мысли о
князе, о том, скоро ли он приедет, опять отодвинули на задний план все остальные вопросы, а в том числе и вопрос о причине сходства ее, княжны, с Таней. Она вышла в сад и углубилась в аллею из акаций, под сводом которых было так прохладно и так располагало к мечтам. Княжна и
начала мечтать.
Старик
начал обстоятельный доклад о произведенных вчера работах и о намеченных на сегодня.
Князь внимательно слушал, изредка затягиваясь трубкой и выпуская изо рта громадные клубы дыма, расстилавшегося в синеве прозрачного утреннего воздуха.
— Ваше сиятельство!.. — попробовал было снова
начать свои убеждения Терентьич, но
князь рассердился.
— Так-то лучше, ступай и прикажи
начать работы сейчас же, — сказал
князь.
— Порядок вещь хорошая, ваше сиятельство, но то, что веками сохранялось, едва ли следует разрушать… —
начал отец Николай, но
князь перебил его...
— Конечно, —
начал снова
князь Сергей Сергеевич, — Терентьич отложил исполнение моего приказания до окончания беседы с вами. Он где?
— Посмотрим,
князь; те соображения, которые вы мне высказали, ни разу не приходили мне в голову, они заставили умолкнуть мои уста, на которых была просьба оставить эту, казалось мне, бесцельную затею, могущую не ровен час действительно быть для вас гибельною, но теперь, повторяю, и не стыжусь сознаться в этом, я изменил свое мнение и охотно благословлю
начало работы…
На
князя находка в беседке произвела, надо признаться, тяжелое впечатление, хотя он и старался это скрыть. Теперь, когда дело было уже сделано, в сердце его невольно закралось томительное предчувствие о возможности исполнения второй части легенды — кары за нарушение дедовского заклятия. Для того чтобы скрыть свое смущение, он
начал беседовать с отцом Николаем о состоянии его прихода, о его жизни и тому подобных предметах, не относящихся к сделанному ими роковому открытию в беседке.
— А вы тут что,
князь, набедокурили… —
начала княгиня.
Князь Сергей Сергеевич
начал подробный, красноречивый и даже картинный рассказ о вчерашних работах и особенно о моменте, когда отворили беседку и глазам присутствующих представилась, после рассеявшегося столба пыли, картина двух сидевших в объятиях друг друга скелетов.
— Княжна… Людмила… — с мольбою
начал князь.
— Княжна, простите, я… я обидел вас своим признанием?.. —
начал князь.
— Княжна, вы плачете, — сам со слезами в голосе
начал князь, — простите, я не знал, что это может вас обидеть.
— Так это не потому, что я позволил себе… —
начал князь, обрадованный и ободренный.
Княжна Людмила подробно рассказала своей служанке-подруге прогулку свою с
князем Сергеем Сергеевичем по парку,
начало объяснения в беседке и крик совы после окончания объяснения на скамейке аллеи.
— Да, звала, плутовка… Нечего из себя строить наивную овечку, —
начала княгиня. — Ты знаешь, зачем сегодня пожаловал к нам
князь в полной амуниции?
Князь позвонил. С помощью явившегося камердинера он
начал переодеваться, не переставая задавать вопросы усевшемуся в покойном кресле приезжему другу.
— Оно так-то так, но все-таки… —
начала было снова Федосья, но
князь Сергей Сергеевич резко перебил ее...
— Так точно-с. Оно, значит, как бают, издалека
начал о том, как, то есть,
князь Сергей Сергеевич беседку открывал.
Граф Свянторжецкий и
князь Луговой стали посещать друг друга запросто. Первый, конечно, выждал удобный случай, чтобы
начать интересующий его разговор. Случай этот наконец представился. Разговор коснулся княжны Полторацкой.
Припоминая все уколы ее самолюбию, нанесенные ей княгинею и княжной Полторацкими, особенно первой,
начиная с помещения ее, когда ей минуло шестнадцать лет, в каморке при девичьей и кончая посылкой на общую работу в день первого визита
князя Лугового, молодая девушка считала себя только отомщенной.
Князь в течение целого месяца терпеливо ждал, что княжна Людмила Васильевна заговорит с ним о прошлом, даст повод ему
начать этот разговор, но, увы, княжна, видимо, с умыслом избегала даже оставаться с ним наедине. Быть может, эта «умышленность» только казалась для его предубежденного взгляда, быть может, это была лишь случайность, но
князю Сергею Сергеевичу от этого было не легче.
— Довольно,
князь, довольно, хорошенького понемножку, — все продолжая ласково улыбаться, отняла княжна руки. — Садитесь, а я
начну перед вами каяться…
Княжна
начала не сразу. Она сидела несколько минут с опущенной долу головой. Тени, пробегавшие по ее красивому лбу, указывали на работу мысли в ее изящной головке. Эти несколько минут молчания показались вечностью для
князя Сергея Сергеевича.
— Я люблю вас по-прежнему,
князь… —
начала она и остановила на нем ласкающий взгляд.
—
Князь, я молода, — почти с мольбой в голосе
начала она, — а между тем я еще не насладилась жизнью и свободой, так украшающей эту жизнь. Со дня окончания траура прошел с небольшим лишь месяц, зимний сезон не начинался, я люблю вас, но я вместе с тем люблю и этот блеск, и это окружающее меня поклонение, эту атмосферу балов и празднеств, этот воздух придворных сфер, эти бросаемые на меня с надеждой и ожиданием взгляды мужчин, все это мне еще внове и все это меня очаровывает.
— Но и по выходе замуж… —
начал было
князь, но княжна Людмила Васильевна перебила его...
Теперь нечто иное, нечто более ужасное. Его невеста умерла, а между тем она жила, он сегодня увидит ее в театре, но это не она, той нет, это не княжна, это Татьяна. В течение целого года он любил эту живущую теперь обворожительную девушку. Положим, он считал ее за другую, но…
Князю, к ужасу его,
начинало казаться, что он именно любит теперь уже эту.
— Ужели нельзя… —
начал князь, но вдруг замолчал.
— Я уезжаю к себе, — слабым, печальным голосом
начал князь.