Неточные совпадения
Войска входили с музыкой и развернутыми знаменами, штаб — и обер-офицеры, — будем говорить словами очевидца и участника Нащокина, — так, как были на войне, шли с оружием, с примкнутыми штыками; шарфы
имели подпоясаны; у шляп, поверх бантов, за поля были заткнуты кокарды лаврового листа, чего ради было прислано из
дворца довольно лаврового листа для делания кокард к шляпам, ибо в древние времена римляне, после победы, входили в Рим с лавровым венцом, и то было учинено в знак того древнего обыкновения, что с знатной победой над турками возвратились.
Несколько раз в неделю Шетарди
имел продолжительные свидания с цесаревной. Он отправлялся к ней во
дворец ночью, переодетый; каждый день посылал ей записки, одобряя ее планы или высказывая свои замечания, стараясь, с одной стороны, сдерживать ее излишнюю горячность, а с другой — поддержать ее доверие, которое начинало колебаться.
Таня мечтой неслась на берега Невы и создавала в своем воображении царские
дворцы, палаты вельмож, роскошные праздники, блестящие балы, с толпой блестящих же кавалеров. Обо всем этом она
имела смутное понятие по рассказам княжны, передававшей ей то, что говорил князь Сергей Сергеевич, — фантазия Тани была неудержима, и она по ничтожному намеку умела создавать картину.
Аничковский
дворец был очень большой, стоял он в те времена на открытом месте, в вышину был в три этажа и
имел совершенно простой фасад.
Императрица Елизавета Петровна особое почтение
имела к духовенству и очень часто приглашала во
дворец членов Святейшего Синода, беседовала с ними и особенно, как мы знаем, приблизила к себе своего духовника Федора Дубянского. Это был человек внушительно-благообразной физиономии, обладавший даром слова и, что важнее, умевший пользоваться благоприятными для себя минутами.
Первый Зимний
дворец, в царствование императрицы Анны, расположен был в виде неправильного квадрата в четыре этажа,
имел в длину 65, в ширину — 50 и в высоту был 11 сажен.
Окончание дела во
дворце между императрицей и великой княгиней, разумеется,
имело необходимое влияние и на дело Бестужева с сообщниками, хотя и не спасло их от ссылок, почетных и непочетных. Бестужева выслали на житье в его деревню Горетово Можайского уезда, Штамке — за границу, Бернарди — в Казань, Елагина — в казанскую деревню. Веймарна определили к сибирской войсковой команде, а Ададурова назначили в Оренбург товарищем губернатора.
Неточные совпадения
Он на улице, во
дворце, с своими детьми и министрами, с вестовыми и фрейлинами пробовал беспрестанно,
имеет ли его взгляд свойство гремучей змеи — останавливать кровь в жилах.
На Тверской, против Брюсовского переулка, в семидесятые и в начале восьмидесятых годов, почти рядом с генерал-губернаторским
дворцом, стоял большой дом Олсуфьева — четырехэтажный, с подвальными этажами, где помещались лавки и винный погреб. И лавки и погребок
имели два выхода: на улицу и во двор — и торговали на два раствора.
Несколько скучный, как бы страдающий головной болью, он привлекал очень немного иностранцев, и ежели тем не менее из всех сил бился походить на прочие столицы, с точки зрения монументов и
дворцов, то делал это pro domo, [для себя] чтоб верные подданные прусской короны
имели повод гордиться, что и их короли не отказывают себе в монументах.
Взойдемте же в этот неизбежный, необходимый
дворец войны, и мы будем
иметь случай наблюдать, каким образом самый упорный из наших инстинктов, не теряя ничего из своей силы, преобразовывается, подчиняясь различным требованиям исторических моментов».
«Вы честным словом обязались высылать мне ежегодно пятьсот рублей и пожертвовали мне какой-то глупый вексель на вашу сестру, которой уступили свою часть вашего киевского
дворца. Я, по неопытности, приняла этот вексель, а теперь, когда мне понадобились деньги, я вместо денег
имею только одни хлопоты. Вы, конечно, очень хорошо знали, что это так будет, вы знали, что мне придется выдирать каждый грош, когда уступили мне право на вашу часть. Я понимаю все ваши подлости».