Граф Иосиф Янович не торопился, так как знал, что императрица встает поздно и, как говорили про нее, превращает день в ночь. Быть может, такой же образ жизни княжны Людмилы Васильевны Полторацкой заслуживал вследствие этого одобрение ее величества. Одевшись не торопясь,
граф сел в карету и велел везти себя во дворец.
Неточные совпадения
За княжной считалось 88 тысяч душ и, между прочим, дом на Воздвиженке (теперь
графа Шереметева), подмосковные
села Петровское (известное под именем Петровско-Разумовского), Троицкое, Котлы, огромные пензенские вотчины: Черниговская и Ерлово.
Вскоре после ссылки Лестока двор снова переехал в Москву. Там государыня обедала и ужинала у Разумовского, в Горенках, а 17 марта в
селе Петровском было обеденное кушанье для тезоименитства его сиятельства
графа Алексея Григорьевича; кушала ее императорское величество и их высочества и первого и второго класса обоего пола персоны. Палили из пушек при питии здоровьев. Вслед за двором приехал в Москву и
граф Кирилл Григорьевич.
На время богомолья великий князь и великая княгиня переехали на троицкую дорогу и поселились в Раеве, именье Чеглоковых, близ Тайнинского. Государыня отправилась в Воскресенский монастырь.
Граф Алексей Григорьевич сопутствовал ей, а также и некоторые из самых приближенных к ней лиц. Дорогой государыня останавливалась в принадлежащем Разумовскому
селе Знаменском и там вечернее кушанье кушать изволила в ставках на лугу, подле Москвы-реки.
Возвратившиеся на стогны невской столицы гораздо ранее прибытия в нее княжны Полторацкой, князь Сергей Сергеевич Луговой и
граф Петр Игнатьевич застали Петербург запустелым. Двор еще находился в Царском
Селе.
Перенесена она была в Царское
Село архитектором
графом Растрелли. У Яковнина имеется свидетельство, что 1 августа 1755 года началась уборка янтарем одной комнаты, которую назвали потом янтарной.
Яков действительно принялся за дело умело и энергично. Он собрал шесть молодцев, которые терпеливо и зорко, по двое, стали дежурить у калитки сада княжны Людмилы Васильевны Полторацкой. Дня через четыре
графу Свянторжецкому донесли, что странник прошел в калитку, и Иосиф Янович, переодевшись в нагольный тулуп, в сопровождении Якова и других его товарищей отправился и
сел в засаду около калитки сада княжны Полторацкой. Ночь была темная, крутила вьюга.
—
Садитесь,
граф! — грациозным жестом указала княжна Людмила Васильевна Полторацкая на один из табуретов, стоявших возле дивана, и лениво опустилась на последний.
Граф Свянторжецкий
сел. Удивленно-беспокойным взглядом смотрел он на княжну Людмилу Васильевну. Она, видимо, не чувствовала ни малейшего смущения и со спокойным, обыкновенным полукокетливым и полунасмешливым выражением лица смотрела на
графа.
Молодая девушка отступила от него на несколько шагов и вдруг
села на диван, около которого спускалась вышитая полоска сонетки, украшенной золотой кистью. Она откинулась на спинку дивана и правой рукой взялась за сонетку.
Граф понял этот маневр.
Граф снова
сел на диван. Наступило молчание.
Граф даже вскочил и
сел на постели, пораженный рассказом.
Граф Иосиф Янович Свянторжецкий
сел на стоявший сбоку стола табурет.
— Пойдем, Иван, в кабинет, — сказал граф, уходя из гостиной. Оба родственника вошли в знакомый уже нам кабинет.
Граф сел на диван. Иван Александрыч стал перед ним, вытянувшись.
Дарья Ивановна (садясь). Сядьте же, граф, прошу вас… (
Граф садится.) Вы не можете себе представить, как я счастлива, как я рада видеть вас у себя. (К мужу.) Ах, кстати, Alexis, тебя Миша спрашивает.
По отъезде визитеров я и
граф сели за стол и продолжали завтракать. Завтракали мы до семи часов вечера, когда с нашего стола сняли посуду и подали нам обед. Молодые пьяницы знают, как коротать длинные антракты. Мы всё время пили и ели по маленькому кусочку, чем поддерживали аппетит, который пропал бы у нас, если бы мы совсем бросили есть.
Неточные совпадения
— Я очень благодарен за твое доверие ко мне, — кротко повторил он по-русски сказанную при Бетси по-французски фразу и
сел подле нее. Когда он говорил по-русски и говорил ей «ты», это «ты» неудержимо раздражало Анну. — И очень благодарен за твое решение. Я тоже полагаю, что, так как он едет, то и нет никакой надобности
графу Вронскому приезжать сюда. Впрочем…
— Прошу покорно,
садитесь, а меня извините. Я буду ходить, если позволите, — сказал он, заложив руки в карманы своей куртки и ступая легкими мягкими шагами по диагонали большого строгого стиля кабинета. — Очень рад с вами познакомиться и, само собой, сделать угодное
графу Ивану Михайловичу, — говорил он, выпуская душистый голубоватый дым и осторожно относя сигару ото рта, чтобы не сронить пепел.
Консул покраснел, несколько смешался, потом
сел на диван, вынул из кармана бумагу, развернул и, прочитавши: «Генерал-адъютант
граф Орлов сообщил
графу Нессельроде, что его им… — снова встал.
Тогда общество с подобострастием толпилось в доме
графа Орлова, дамы «в чужих брильянтах», кавалеры не смея
садиться без разрешения; перед ними графская дворня танцевала в маскарадных платьях.
— Ах, — сказал он, меняя тон, как будто встретил старого знакомого, — сделайте одолжение, не угодно ли
сесть?
Граф через четверть часа выйдет.