В Фридрихсгаме Александр Васильевич
жил в доме госпожи Грин, вдовы местного штаб-лекаря, лучшем во всем городе. Граф занимал верхний этаж, а хозяйка помещалась внизу. Она была женщина умная, ловкая, пользовалась общим уважением в городе, хорошо говорила по-русски и вполне умела угодить своему знаменитому жильцу.
Графиня отвечала князю Куракину, что она не знает, куда подать прошение, что нужды ее состоят не в одном долге 22 000 рублей, но и в том, что она не имеет собственного дома и ничего потребного для содержания себя и что, наконец, она была бы совершенно счастлива и благоденственно проводила бы остатки дней своих, если бы могла
жить в доме своего мужа с 8000 рублей годового дохода.
Неточные совпадения
Князь Владимир Яковлевич, с самой ранней юности избалованный женщинами, пресыщенный ими
в Петербурге и за границей, не спешил выбирать себе подругу жизни, не заботился о продолжении доблестного и древнего рода князей Баратовых, спокойно
живя с сестрой, окруженный множеством крепостных слуг, на обязанности которых было вести
дом так, как было «при стариках», за чем главным образом наблюдала ключница Гавриловна.
Когда и каким образом она появилась
в Москве,
в точности неизвестно, но
жила в обширном и ветхом
доме на Сивцевом Вражке, куда из последнего проданного польского поместья успела спасти портреты своих родственников, императоров и королей и сидела, окруженная ими; дворню свою называла двором, имела несколько модных фрейлин, панов-служанцев, а из мелкой дробной шляхты ей нетрудно было набрать маршалков и шталмейстеров.
По обеим сторонам главного
дома, составляя как бы полукруг, выступали фасадом на улицу два флигеля, по три окна каждый,
в одном из которых помещалась людская и кухня, а другой был отдан «под учителя», как выражалась княжеская дворня, который
жил в нем со своими учениками. Флигеля были соединены с главным
домом теплыми галереями.
Главный контингент жертв грозной чумы составляли бедняки и отчасти люди среднего достатка. Богачи оградили свои
дома, подобно неприступным крепостям. Привезенные из деревень запасы давали им возможность
в течение нескольких месяцев выдержать это осадное положение. Выходивших из таких
домов и входивших
в них тщательно окуривали и опрыскивали прокипяченным уксусом, настоянным на травах.
В таком осадном положении
жило и семейство князя Ивана Андреевича Прозоровского.
Идя на одно из таких вечерних свиданий по галерее и темному коридору, соединяющих главный
дом с флигелем, где
жил Кржижановский, она уже подходила к двери его комнаты, как вдруг услыхала два мужских голоса. Сигизмунд Нарцисович был, видимо, не один. Она остановилась
в недоумении.
Выбравшись из наполненных нарядной толпой придворных дворцовых зал, он прямо поехал домой. Он
жил недалеко,
в одном из
домов на набережной Мойки, занимая небольшую, просто меблированную квартирку. Штат его прислуги состоял из камердинера Прошки, или Прохора Степановича, сына старого дядьки Александра Васильевича — Степана и повара Митьки.
Уединившись
в своем московском
доме, не уезжая даже летом
в Баратово, она стала
жить воспоминаниями, и при этих воспоминаниях светлый образ Лопухина все более и более выделялся. Княжна не на шутку полюбила его. Он должен был приехать на днях.
Молодые, как мы уже сказали, поселились
в доме князя Ивана Андреевича. Это произошло потому, что Александру Васильевичу необходимо было спешить на театр войны, а старик отец не хотел
жить врозь с дочерью, которая, как было решено самим Суворовым, должна была остаться
в Москве.
«А если владыка скажет, — продолжал
в письме Суворов, — что впредь того не будет, то отвечай: «Ожегшись на молоке, станешь и на воду дуть». Если он заметит: «Могут
жить в одном
доме розно», ты скажи: «Злой ее нрав всем известен, а он не придворный человек».
Злодеи высыпали на площадь, а из окон
домов бросали им оружие, хозяева же
домов, где
жили русские, еще накануне любезные до приторности, напали на своих постояльцев сонных, раздетых… Жены и дети польских панов бросали каменьями из окон
в бежавших, застигнутых врасплох несчастных. Из 8000 русских половина была перебита или изувечена.
Господский
дом был настолько ветх, что знаменитый изгнанник
в нем
жить не мог, а занял простую крестьянскую избу, верстах
в трех-четырех от Кончанского, близ церкви, а летом уходил на близлежащую гору Дубиху и там среди старинных дубов и вязов уединялся
в простой двухэтажной избе, состоявшей из двух комнат, по одной
в каждом этаже.
«Поярков», — признал Клим, входя в свою улицу. Она встретила его шумом работы, таким же, какой он слышал вчера. Самгин пошел тише, пропуская в памяти своей жильцов этой улицы, соображая: кто из них может строить баррикаду? Из-за угла вышел студент, племянник акушерки, которая раньше
жила в доме Варвары, а теперь — рядом с ним.
Неточные совпадения
В каждом
доме живут по двое престарелых, по двое взрослых, по двое подростков и по двое малолетков, причем лица различных полов не стыдятся друг друга.
[Фаланстер (франц.) — дом-дворец,
в котором, по идее французского социалиста-утописта Фурье (1772–1837),
живет «фаланга», то есть ячейка коммунистического общества будущего.]
Они вспомнили, что
в ветхом деревянном домике действительно
жила и содержала заезжий
дом их компатриотка, Анеля Алоизиевна Лядоховская, и что хотя она не имела никаких прав на название градоначальнической помпадурши, но тоже была как-то однажды призываема к градоначальнику.
— Да, да, прощай! — проговорил Левин, задыхаясь от волнения и, повернувшись, взял свою палку и быстро пошел прочь к
дому. При словах мужика о том, что Фоканыч
живет для души, по правде, по-Божью, неясные, но значительные мысли толпою как будто вырвались откуда-то иззаперти и, все стремясь к одной цели, закружились
в его голове, ослепляя его своим светом.
— Да расскажи мне, что делается
в Покровском? Что,
дом всё стоит, и березы, и наша классная? А Филипп садовник, неужели
жив? Как я помню беседку и диван! Да смотри же, ничего не переменяй
в доме, но скорее женись и опять заведи то же, что было. Я тогда приеду к тебе, если твоя жена будет хорошая.