Неточные совпадения
Петр ушел и он запер за ним дверь; когда
в коридоре затихли его шаги, он снова отпер дверь и стал
ждать.
Она присоединилась к мнению, высказанному Стешей, и тревожно
поджидала Гиршфельда, уверенная, что кроме него никто не
в состоянии дать разумного совета.
Больную принесли
в ее комнату, раздели и уложили
в постель. Доктор привел ее
в чувство и, прописав рецепты, послал за лекарствами и остался
ждать, чтобы дать самому первую дозу.
Прямо с вокзала Маргарита Дмитриевна отправилась
в известный нам переулок на Пречистенке,
в квартиру, где
ждал ее Гиршфельд.
Вознесенский оказался дома. Тот же, как и тогда, так по крайней мере ему показалось, лакей, выбежав на звонок швейцара, проводил его
в знакомую уже нам приемную и попросив
подождать, побежал доложить о посетителе. Николай Леопольдович остался
ждать.
— Я выеду вслед за княгиней с тем поездом, который приходит
в Т. утром, сойду на предпоследней станции и проеду на лошадях
в пригородный монастырь. Ты велишь разбудить себя у Фальк пораньше и поедешь туда к обедне. Я буду тебя
ждать в маленькой рощице на берегу озера. Там ты отдашь мне бумагу и ключ. Пузырек же оставишь на столе у постели княгини. Поняла?
«Я напишу ему, что я предпринимаю путешествие по России, прошу его еще год остаться за границей и, желая испытать его и мои чувства, требую, чтобы он
в течении года не писал ко мне и не
ждал моих писем. Так будет лучше. Год много времени. Не видя меня и не переписываясь со мной, быть может, и позабудет меня».
На другой день по прибытии княгини Шестовой
в Т. рано утром
в конторе гостиницы «Гранд Отель» была получена на ее имя телеграмма из Москвы, Лакей, призванный
в контору для вручения ее по принадлежности, вспомнил, что ее сиятельство приказала ему накануне разбудить ее
в девять часов, и несмотря на то, что был девятый час
в начале, полагая, что приезжая
ждала именно эту телеграмму, отправился стучаться
в дверь первого номера.
Княгиню
ждали еще только недели через две, но коляска с переменными лошадьми уже третий день ездила на станцию, для встречи ехавшей ранее княгини «камер-фрейлины» Александры Яковлевны, — как княгиня
в письме
в контору наименовала свою новую любимицу.
— Теперь я спокоен, — ораторствовал Гиршфельд: — земное правосудие совершилось — преступница достойно наказана, и кровь праведницы, вопиявшая к нему, отомщена. Княжна примирилась с законом, но не с Богом. Преступницы нет, — есть осужденная, но грешница осталась!.. Ее
ждет еще кара там!.. Я глубоко убежден
в этом…
— Идите…
подождите… меня
в кабинете… Я сейчас выйду… — задыхающимся, хриплым голосом только мог произнести Николай Леопольдович, быстро приподнявшись на кровати и указывая Николаю Ильичу на дверь.
Дежурный капельдинер попросил Николая Леопольдовича
подождать в фойе и побежал с его визитной карточкой к директрисе.
Он
ждал и рассчитывал
в уме, какую сумму придется ему выложить сегодня для исполнения каприза Александры Яковлевны.
Он надеялся теперь при почти ежедневных свиданиях с «божественной», добиться успеха, если бы даже для этого ему пришлось бросить порядком надоевшую, талантливую, выведшую его
в люди, супругу, служившую вместе с ним на сцене кружка, и маленького сына, а поэтому был очень доволен,
ждал и надеялся…
— Я докладывал, но они сказали, что они знают; да у них до вас особенное дело, личное, а потом добавили: я буду
в шесть часов, попроси барина
подождать меня; иначе он завтра же раскается, если не примет меня. Он меня знает хорошо.
Он сел
в кресло и стал нетерпеливо
ждать, поглядывая на опущенную портьеру.
Было две минуты третьего. Виктор сидел и
ждал. Время тянулось для него томительно долго. Наконец, портьера зашевелилась, откинулась и
в гостиной показалась хозяйка.
Отуманенный князь всеми силами и средствами старался ее успокоить и с восторгом и непреодолимым волнением
ждал с ней свиданий наедине, которыми она его часто не баловала. Она достигла цели, его чувство к ней крепло, вследствие препятствий, ему нравилась таинственная обстановка их свиданий, соединенных с постоянной опасностью,
в которую он, по глупости влюбленного, верил.
«Говорил я Панкратову, что
в лучшем виде один все дело обделаю и деньги получу — так и вышло. Не такая женщина Анна Аркадьевна, чтобы на скандал идти: права она, что из зависти и интриги только чернят ее», — думал гость,
поджидая хозяйку.
О. Иоанн не заставил себя долго
ждать. Через несколько дней после отправки письма, к подъезду княжеского дома подъехала карета, по следам которой бежала толпа народа, и из нее вышел о. Иоанн. Благословляя по обе стороны собравшуюся у подъезда толпу, он прошел
в швейцарскую и приказал доложить о себе княгине. Она приняла его
в комнате, смежной со спальней больного.
Определение консистории видимо подействовало, и Луганская выразила согласие уступить свое право за четыреста пятьдесят тысяч рублей, и кроме того просила
подождать предъявлением иска до приезда ее
в Петербурге, куда она собиралась
в скором времени.
Выдача чуть не половины стоимости именья далеко не входила
в расчеты Гиршфельда и он, оставив письмо без ответа, стал
ждать личного свидания с теткой Луганского, не предпринимая ничего по порученному ему делу.
Оставив Князеву и Луганскому деньги на расходы, Гиршфельд покатил
в Москву, где по его распоряжению
ждали его жена, Арефьев и Неведомый. Туда же, к этому же времени, должен был прибыть Егор Анатольевич Винтер и поверенный Антонины Луганской Карл Карлович Обермейер. Слабоумный Василий Васильевич проводил своего «благодетеля» всевозможными благословениями и пожеланиями.
В радостном волнении не могла она сомкнуть глаз, лежа
в своей роскошной постели, утопая
в волнах тончайшего батиста. Лишь под утро заснула она тревожным сном.
В двенадцать часов она уже была одета и стала
ждать. До назначенного княгиней часа оставалось два часа. Время казалось ей вечностью. Она сидела
в приемной, у одного из окон которой, ближайших к подъезду была система зеркал, позволявшая видеть подъезжавшие экипажи.
Он взглянул на часы. Был шестой час
в начале. От трех до семи она не принимала никого, он это знал. Надо было
ждать. Он стал
ждать.
Гиршфельда
ждали каждую минуту. За ним была послана карета. Наконец он приехал. Не успел он приехать, поздороваться с женой и присутствующими, как
в комнату влетел запыхавшийся князь Владимир.
В руках он держал ящик с сигарами.