Неточные совпадения
— Виця!
Ну,
что ты такое говоришь! Подумай хоть немножко! Директор гимназии —
и нарочно растянулся на пороге!
В первый же день знакомства он важно объяснил нам,
что Плещеевы — очень старинный дворянский род,
что есть такие дворянские фамилии — Арсеньевы, Бибиковы, Воейковы, Столыпины, Плещеевы, — которые гораздо выше графов
и даже некоторых князей.
Ну, тут мы его срезали. Мы ему объяснили,
что мы
и сами выше графов,
что мы записаны в шестую часть родословной книги. На это он ничего не мог сказать.
—
Ну что, научил вас Володя держать вилку
и ножик?
Не видать мне больше картошки.
Ну, да не беда! Хорошо!.. Папа читал строго, веско, с проникновенностью, — вот так он всегда
и сам говорил нам такое.
И сливался папа с посадником,
и я не мог себе представить, чтоб посадник выглядел иначе,
чем папа. Над душою вставало что-то большое, требовательное
и трудное, но подчиняться ему казалось радостным.
—
Ну, вот
что! Подарил кто или не подарил, а знайте, — заранее вас предупреждаю: если мы кого из вас застанем здесь, в канаве, то поднимем той юбочку
и всыплем таких горячих,
что долго будет помнить!
—
И больше ничего? Врешь,
что мой цвет плох, только?
Ну, очень скучно!
—
Ну,
что ж,
ну, святая! А все побасенки: помер человек, уж вонять начал, — вдруг стал живой
и пошел! Ин-те-рес-но!
Последние два стиха, когда они уже были написаны, — я сообразил, — не мои, а баснописца Хемницера: он себе сочинил такую эпитафию.
Ну что ж! Это ничего. Он так прожил жизнь, —
и я хочу так прожить. Почему же я не имею права этого пожелать? Но утром (было воскресенье) я перечитал стихи,
и конец не понравился: как это молиться о том, чтоб остаться голым!
И сейчас же опять в душе заволновалось вдохновение, я зачеркнул последний стих
и написал такое окончание...
Или, может быть, стихи пропали на почте, не дошли до редакции? Башкиров сказал,
что ему говорил библиотекарь, — возможно, стихи запоздали
и появятся в ноябрьской книжке.
Ну,
что ж поделаешь! Очевидно, причина в этом. Будем ждать ноябрьской книжки!
В курительной Винников мне рассказал, в
чем дело. Катя шепталась с Зиной Коренковой, а Винников говорит: «Я знаю,
что вы говорите Зине». — «Нет, не знаете.
Ну,
что?» — «
Что тут есть один гимназист,
и за него вы отдадите всех нас, грешных».
Все впереди было просто
и обычно: наряжаться, выезжать, танцевать, кокетничать под настороженными взглядами родителей: «
Ну,
что? клюет?»
И ждать, когда кто возьмет замуж.
Прочь печаль, сомненья, слезы, —
Прояснилось солнце вновь!
Снова — грезы, грезы, грезы,
Снова прежняя любовь!
Га, судьба! В тоске рыдая,
Я молился, жизнь кляня,
Чтоб опять любовь былая
Воротилась для меня.
Ты смеялась надо мною, —
Проклял я тебя тогда,
И отбил себе я с бою
То,
что ты мне отняла.
Ну, смотри же: с прежней лаской
Смотрит взор тот на меня!
Все исчезло вздорной сказкой, —
Все!.. Ура… Она моя!
— Сказки!.. Да вы знаете ли, батенька мой,
что одни эти сказки стоят всей «новой» литературы за последние двадцать лет, — всех ваших Помяловских, Щедриных
и Глебов Успенских! Вы только посмотрите, какой там слог! Ну-ка, покажите мне где-нибудь еще такой слог! Нет, я говорю, покажите, где есть еще такой слог! А? Ага! Кхх! Ха-ха!
— Слог?
Ну, деточка, об этом мы говорить не будем. Вы раньше почитайте передовицы Аксакова в «Руси», а тогда вот
и спрашивайте, для
чего нужен слог. А вы мне лучше объясните,
что такого хорошего сделал ваш Белинский?
—
Ну, скажи, пожалуйста, объясни мне:
чего вы рассчитывали достигнуть этой глупой вашей маршировкой по улицам Петербурга? Вас — несколько сот безоружных мальчишек. А в Петербурге десятки дивизий отборнейших войск.
Что ж, вы думали справиться с ними? Да на вас их
и высылать бы не стали. Довольно было бы полсотни казаков с нагайками.
И для этой глупости разбить всю свою судьбу, отказаться от возможности образования
и поступить писцом куда-нибудь в контору нотариуса! Ты мне объясни:
чего вы думали достигнуть?
—
Ну,
и что же? Сам ты этого не понимал? Конечно, понимал. Ты для этого достаточно разумен. Почему же ты все-таки пошел? Стыдился товарищей, боялся,
что назовут трусом? Вспомни,
что сказал по этому поводу Роберт Пиль: „Быть трусом — позорно; но еще позорнее выказывать храбрость только из боязни,
что тебя назовут трусом“.
—
Ну, а если бы десятилетний мальчик вздумал для блага человечества взорвать динамитный склад в центре города, — сказал ли бы ты ему: „Действуй так, как тебе приказывает совесть“, или объяснил бы ему,
что он еще слишком молод, чтоб отыскивать пути к благу человечества,
что раньше нужно ему поучиться арифметике
и орфографии.
И вдруг в мозг быстро впилась мысль: «А
ну забуду,
что хотел сказать?!»
И сейчас же все забыл.
— Холера от кого — от бога идет?
Ну,
и уповай на бога, молись, кайся во грехах. А для них
что бог,
что помойная яма — все одно.
Так это было не по-московски! Во-первых,
ну, полицейский врач, —
что же из того? А во-вторых: счел человек нужным почему-нибудь отказать, —
и лицо станет растерянным, глаза забегают… «Я, знаете, с удовольствием бы… Но, к сожалению, помещение тесное… Несмотря на все желание, никак не могу…» А тут, как острым топором отрубила: «избавьте!»
— Я чувствую,
что бледнею, — рассказывал Андреев. — Однако сдержался. Спрашиваю: «Вы куда едете, товарищи?» Они угрюмо смотрят в сторону: «Мы вам не товарищи». Меня взорвало. «Послушайте! Знакомы вы хоть сколько-нибудь с современной русской литературой?» — «
Ну, знакомы». — «Слыхали про Леонида Андреева?» — «Конечно». — «Это я». — «Мы вам не верим». Тогда я достал свой паспорт
и показал им. Полная перемена, овации,
и пароход отошел с кликами: «Да здравствует Леонид Андреев!»
— Умирая, она мне сказала: «Ты должен остаться жить, ты…»
Ну, не скажу, как она выразилась, словом, — «ты — большой писатель, ты должен довершить,
что задумал». Ведь она все мои планы, все замыслы знала близко…
И потом — мне сама она этого не могла сказать, она поручила своей матери передать мне это после смерти: «Скажи ему, чтоб он женился».
И прибавила: «только так, как я, его никто не будет любить».
Неточные совпадения
Осип. Давай их, щи, кашу
и пироги! Ничего, всё будем есть.
Ну, понесем чемодан!
Что, там другой выход есть?
Городничий (в сторону).О, тонкая штука! Эк куда метнул! какого туману напустил! разбери кто хочет! Не знаешь, с которой стороны
и приняться.
Ну, да уж попробовать не куды пошло!
Что будет, то будет, попробовать на авось. (Вслух.)Если вы точно имеете нужду в деньгах или в
чем другом, то я готов служить сию минуту. Моя обязанность помогать проезжающим.
Хлестаков (пишет).
Ну, хорошо. Отнеси только наперед это письмо; пожалуй, вместе
и подорожную возьми. Да зато, смотри, чтоб лошади хорошие были! Ямщикам скажи,
что я буду давать по целковому; чтобы так, как фельдъегеря, катили
и песни бы пели!.. (Продолжает писать.)Воображаю, Тряпичкин умрет со смеху…
Городничий (жене
и дочери).Полно, полно вам! (Осипу.)
Ну что, друг, тебя накормили хорошо?
Городничий.
Что, Анна Андреевна? а? Думала ли ты что-нибудь об этом? Экой богатый приз, канальство!
Ну, признайся откровенно: тебе
и во сне не виделось — просто из какой-нибудь городничихи
и вдруг; фу-ты, канальство! с каким дьяволом породнилась!