Неточные совпадения
И в буддизме ничто
есть 1) абсолютное основание мира, именно положительная причина полагающей мир иллюзии, 2) абсолютное существо (хотя и ничто), которое лежит в основе феноменального мира, 3) абсолютная цель мира, к которой стремится мировой
процесс и в котором он находит абсолютное искупление и 4) носитель и источник религиозно-нравственного миропорядка, который представляет единственно истинное и постоянное в иллюзии и лишь который делает иллюзорный мировой
процесс действительным
процессом спасения.
Но в то же время
процесс этого феноменологического очищения и панлогического восхождения отличается непрерывностью и связностью на всех ступенях, он может
быть проходим во всех направлениях, подобно тому как из любой точки круга мы можем пройти всю окружность и возвратиться к исходной точке или же из центра провести радиус ко всем точкам окружности.
В действительности мы знаем, что эта философская дедукция земли и неба совершается посредством фактических позаимствований у эмпирического бытия, которое отнюдь не соглашается
быть только понятием [Совершенно справедливо замечает А. Древе в своих примечаниях к гегелевской философии религии: «Гегель отожествляет сознательное бытие не с сознательной стороной бытия (Bewusst-Sein) или идеальным бытием, но непосредственно с реальным и приходит, таким образом, к чудовищному утверждению, что можно посредством конечного, дискурсивного, сознательного бытия продумать
процесс абсолютного, вечного, досознательного и сверхсознательного мышления непосредственно как таковой.
Если и
есть тайна в Божестве или неведение о Нем, то лишь потому, что Оно не успело до конца раскрыться — породить себя в мировом
процессе или осознать себя в целокупности логического мышления.
Мировому бытию может
быть, далее, приписана некоторая, хотя и ущербленная, реальность, производная от Абсолютного; так стоит дело в системе статического пантеизма Спинозы, а также и динамического пантеизма Гартмана и Древса: мир возникает, согласно учению последних, вследствие некоторого «скандала» в абсолютном, — появления слепой и бессмысленной воли к бытию, вызвавшей против себя логическую реакцию в недрах абсолютного, причем для ликвидации этого недоразумения потребовался целый мировой
процесс.
Если мир. возникает только в
процессе удаления из абсолютного, его убыли, и лишь в этой убыли и состоит его собственная природа, то, очевидно, миротворящее начало
есть прогрессивно возрастающий минус абсолютного, или погружение его во зло: отсюда получается неизбежный антикосмизм, и самого Плотина лишь эллинский дух да непоследовательность спасали от сатанинского вывода, формулированного Мефистофелем...
Поэтому весь мировой
процесс для Эриугены
есть бесплодная ошибка, нечто совершенно иррациональное (мнение, предвосхищающее философию пессимизма: Шопенгауера, Гартмана, А. Древса).
Практическое устремление религии Abgeschiedenheit
есть буддийская нирвана, не только акосмизм, но и антикосмизм: вырваться из мира, который возникает чрез раздвоение твари и Бога, в изначальное божественное ничто. Очевидно, это воззрение не дает места идее истории, мирового
процесса, мирового свершения: идеал восстановления первоначального состояния, апокатастасйс,
есть здесь голое отрицание мира.
Беме «запутывает само Божество в своеобразный природный
процесс», и природа для Беме
есть Бог не только в том смысле, что она по своему положительному бытийственному содержанию коренится в Боге, но и в том смысле, что она
есть необходимое орудие Его самораскрытия или внутренней диалектики, «чрез нее Он живет», без этого «сам Бог не знает, что Он
есть» [Аврора, 344, § 17.].
Для них возникновение мира
есть следствие слепого и нелепого акта воли, как бы ошибки Абсолютного, повлекшей за собой мировой
процесс и ввергнувшей само Абсолютное в «трагедию страдающего бога», причем вся эта история имеет закончиться бесследным уничтожением безрезультатного мироздания и новым погружением Абсолютного в тупой и сонный покой.
Бог умеет ждать, ибо свершение времен, когда Сын покорит все Отцу и
будет Бог «всяческая во всех», отделено от исходного да
будет долгим историческим
процессом, который
есть дар Божьего всемогущества тварной свободе.
Бог
есть существо неизменяющееся, вседовольное и всеблаженное, и к Нему ничего не прибавляет и не убавляет мировой
процесс.
А следовательно, Бог в мире и через мир и сам становится, подвергается
процессу, и можно поэтому сказать, что Бог не завершен, поскольку не завершен мир, и не абсолютен, ибо еще не
есть «всяческая во всех».
Поскольку
процесс космический
есть теокосмический или теогонический, а космос
есть теокосмос или космотеос.
Поэтому теофанический и теогонический характеры мирового
процесса не только не исключают, но скорее обусловливают друг друга, потому что теогония и
есть реальная теофания, — рождение предвечно Сущего.
Но, с другой стороны,
процесс миротворения
есть, в глазах Шеллинга, и объективно-теогонический (как он многократно и определяет его), именно в нем получают бытие, «напрягаются» (Spannung) «потенции» в Боге, которые, в состоянии проявленности чрез мир, соответствуют трем ипостасям Св.
Не наступила эпоха св. Духа, и не закончилась эпоха Сына, а потому еще не вполне рождена вторая, а с нею и первая ипостась, и все тришюстасное Божество находится im Werden. «Во время
процесса творения
есть множественность, но только потенций, а не личностей.
Бог, силою Своею вызывая мир к бытию, присутствует и во времени, ибо в нем протекает
процесс теофанический, который
есть в то же время и теогонический.
Не существует преду становленности в ходе мирового
процесса и в судьбах людей, ибо время реально, и то, что в нем совершается, творится во времени и в этой оригинальности своей не может
быть заранее предопределено в какой-либо одной точке прошлого: все моменты времени онтологически равноценны и равнореальны, хотя этим и не уничтожается их различие, наоборот, даже утверждается.
Только откровению, т. е. сверхъестественному ведению (в своем выражении естественно принимающему гносеологическую форму мифа), может
быть доступна божественная сторона мирового
процесса, ибо «Божия никто же весть точию Дух Божий» [Божьего никто не знает, кроме Духа Божия (1 Кор. 2:11).].
Но рядом с этим мир имеет и низшую «подставку» — υποδοχή [Более точный перевод: подоснова, «субстрат» (греч.).], которая
есть «место» распавшейся, актуализированной множественности, находящей свое единство лишь во временно-пространственном
процессе, в становлении, бытии-небытии; слои бытия переложены здесь слоями небытия, и бытие находится в нерасторжимом, как свет и тень, союзе с небытием.
Это противопоставление неба и земли
есть основа творения, его начальный исход; снятие же его, установление живой лествицы между небом и землею,
есть конечное задание мирового и исторического
процесса...
Ибо такое общее чувство реальности, помимо частных ощущений, бесспорно существует и опознается металогически, и оно составляет непреодолимое, хотя и не логическое, препятствие для идеалистической метафизики типа Гегеля, который, хотя и в замаскированной форме, принужден
был капитулировать пред алогической стороной логического
процесса.
Земля в этом смысле
есть становящаяся духовная телесность, она лишь стремится стать той «новою землею», которая выявится по окончании мирового
процесса, когда черная и темная масса преложится в «море стеклянное, подобное кристаллу» (Откр. 4:6).
Потому роковой двойственностью отличаются все
процессы жизни: рост неразрывно связан с разрушением, он
есть движение навстречу неизбежному, неотвратимому концу; с каждым днем и часом своего бытия и цветения все живое приближается к смерти и разрушению, и эта неразрывность жизни и смерти представляет одну из величайших загадок бытия.
Поэтому появление Богоматери, а следовательно, и боговоплощение возможно
было только в «полноту времен», когда совершился естественный, хотя и вспомоществуемый благодатию,
процесс внутреннего возрождения и оздоровления природы, центром коего и является Пресв.
Далее изображается сотворение
Евы из плоти Адама: он охвачен при этом глубоким и блаженным сном, полным грез об
Еве, которая исходит из него в этом экстазе помимо его сознания, как бы растительным
процессом.
У одних (преимущественно у современных представителей «религиозно-исторической» школы в протестантизме) это сближение делается чересчур внешне и тенденциозно, а другими столь же тенденциозно затушевывается; религиозно осмысленное сравнительное изучение культов
есть одна из задач, настоятельно вытекающих из правильного понимания природы религиозного
процесса в язычестве.» [«Знаете, что когда вы
были язычниками — έθνη, то ходили к безгласным идолам так, как бы вели вас — ως αν ήγεσθε άπαγόμενοι» (1 Кор.
Неточные совпадения
Он не
был ни технолог, ни инженер; но он
был твердой души прохвост, а это тоже своего рода сила, обладая которою можно покорить мир. Он ничего не знал ни о
процессе образования рек, ни о законах, по которому они текут вниз, а не вверх, но
был убежден, что стоит только указать: от сих мест до сих — и на протяжении отмеренного пространства наверное возникнет материк, а затем по-прежнему, и направо и налево,
будет продолжать течь река.
Происходили беспрерывные совещания по ночам; там и сям прорывались одиночные случаи нарушения дисциплины; но все это
было как-то до такой степени разрозненно, что в конце концов могло самою медленностью
процесса возбудить подозрительность даже в таком убежденном идиоте, как Угрюм-Бурчеев.
— Он всё не хочет давать мне развода! Ну что же мне делать? (Он
был муж ее.) Я теперь хочу
процесс начинать. Как вы мне посоветуете? Камеровский, смотрите же за кофеем — ушел; вы видите, я занята делами! Я хочу
процесс, потому что состояние мне нужно мое. Вы понимаете ли эту глупость, что я ему будто бы неверна, с презрением сказала она, — и от этого он хочет пользоваться моим имением.
Когда кончилось чтение обзора, общество сошлось, и Левин встретил и Свияжского, звавшего его нынче вечером непременно в Общество сельского хозяйства, где
будет читаться знаменитый доклад, и Степана Аркадьича, который только что приехал с бегов, и еще много других знакомых, и Левин еще поговорил и послушал разные суждения о заседании, о новой пьесе и о
процессе.
Попытка развода могла привести только к скандальному
процессу, который
был бы находкой для врагов, для клеветы и унижения его высокого положения в свете.