Поэтому творение есть абсолютно-свободное, лишь в себе самом имеющее смысл и основу, абсолютно-самобытное движение
божественной любви, любовь ради любви, ее святое безумие. Dieu est fou de l'homme [Бог помешан на человеке (фр.).], — вспоминает Шеллинг дерзновенно-проникновенное выражение французского писателя: с безумием любви Бог хочет «друга» (другого), а этим другом может быть только человек.
С одной стороны, мир, созданный силой
божественной любви, премудрости и всемогущества, имеет в них незыблемую свою основу, и в этом смысле мир не может не удаться, божественная премудрость не способна допустить ошибки, божественная любовь не восхощет ада как окончательной судьбы творения.
Неточные совпадения
Итак, в религиозном переживании дано — и в этом есть самое его существо — непосредственное касание мирам иным, ощущение высшей,
божественной реальности, дано чувство Бога, притом не вообще, in abstracto, но именно для данного человека; человек в себе и чрез себя обретает новый мир, пред которым трепещет от страха, радости,
любви, стыда, покаяния.
Только вера и
любовь открывают сердце воздействию благодати, приобщающей человека к жизни
божественной.
Творение есть поэтому и акт безмерного смирения Абсолютного, которое совлекается актуальности своей: любовь-смирение, эта предельная и универсальная добродетель христианства, есть и онтологическая основа творения. Давая в себе место миру с его относительностью, Абсолютное в
любви своей смиряется пред тварью, — воистину неисследимы глубины
божественной любви-смирения!
Актом
божественного смирения —
любви к твари неколебимо утверждается сфера ее свободы и мощи.
Первой Ипостаси принадлежит
божественное Отцовство, субстанциальность, исход; второй Ипостаси принадлежит различение, Логос, ведение, она есть Сердце Божие, в котором Отец любит Сына; третья Ипостась, Дух Святой, чувствует и Отца и Сына, в Них находит она Себя и радуется
Любви Божественной.
Лучи
любви изливаются из
Божественной Полноты, в ее преизбыточности Божество исходит из Себя и освещает тему не-Божественного ничто, небытия.
Божество, не знающее зависти или жадности, в Своей бесконечности и аболютности не ведающее приращения, хочет призвать к
любви Своей и это небытие, не-Божественную жизнь.
Божество по
Божественному Своему снисхождению, в самоотвержении
любви, хочет не-Себя, не-Божество, и исходит из Себя в творении.
Она причастна ей, как София, как
любовь Любви, однако причастна не по существу своему, но по благодати
Любви, — по воздействию «энергии»
божественной, но не по «усии» (οισία) [Сущность (греч.).
В том, что небытие, ничто, сделалось материей бытия, было вызвано к жизни, сказалась самоотверженная
любовь Божия и безмерное
божественное смирение; в этом же проявилась и безмерная мудрость, и всемогущество Божие, создающее мир из ничего.
Отвлеченный гнозис есть функция ego, между тем как Божья заповедь повелевала преодолеть этот эгоцентризм в
любви супружеской, космической,
божественной.
Отвращаясь от Бога, человек обращает лицо к миру, к творению, впадает в однобокий космизм («имманентизм») [См. прим. 9 к «От автора».]; он жаждет уже только мира, а не Бога, совершает измену
любви божественной.
Миротворение есть акт
божественного всемогущества и вместе любви-смирения. Мир создан ради человека и в человеке, который по предназначению своему есть deus creatus, «бог по благодати». Бог породил в бесчувственно хладном ничто род сынов Божиих, призванных стать богами, — но не по хищению, которым обольстил человека змей, а по благодати сыновнего послушания.
Но всемогущество Божие неотделимо от
божественной любви-смирения, и «творчество» без цели, без смысла и, главное, без
любви, — творчество ради творчества, jeu divin в упоении собственной мощью (чувство очень естественное для невсемогущего, завистливого, склонного к хвастливому самолюбованию существа), чуждо всемогуществу Божию, себя знающему и абсолютно спокойному.
В творении мира
любовь Божия хочет не этого jeu divin [
Божественная шутка, игра (фр.).], и в Слове Божием «игра» приписывается не Богу, но Его Премудрости, которая, восприемля откровение
Божественного творчества, ощущает радость и упоение им.
Троицы, взаимному истощанию
Божественных Ипостасей во взаимной
любви, блаженству жизни в Другом и чрез Другого.
Она способна приобрести ее, лишь перестав быть произволом, т. е. слившись с необходимостью, а это может произойти, когда грешники возненавидят свою греховную волю и свободно согласуют ее с волей
Божественной, всеобщим царством
любви и блаженства.
С Екатериною воссели на престол кроткая мудрость,
божественная любовь к славе (источник всех дел великих), неутомимая деятельность, знание человеческого сердца, знание века, ревностное желание довершить начатое Петром, просветить народ, образовать Россию, утвердить ее счастие на столпах незыблемых, согласить все части правления, и купить бессмертие делами Матери Отечества. Сей обет произнесла Монархиня во глубине души Своей, и небесный Сердцеведец даровал Ей силу для исполнения.
Неточные совпадения
Его поразила сначала мысль о том, что постижение
божественных истин не дано человеку, но дано совокупности людей, соединенных
любовью, — Церкви.
Поэтому христианство основано на сочетании восходящего и нисходящего движения, на свободе и жалости,
любви к ценности и качеству и
любви к ближнему,
любви к
божественной высоте и
любви к страждущим внизу.
Нужно помнить, что притчи обращены к простому народу той эпохи, к среднему человеку, которому мало понятна бескорыстная
любовь к Богу и
божественному, они сказывались в ограниченных рамках пространства и времени.
Дух есть носитель соборного
божественного начала, соборной
любви; восстанавливающей единство мировой души.
В язычестве было подлинное откровение Божества, точнее, откровение мировой души, но открывалась там лишь бесконечная
божественная мощь; смысл оставался еще закрытым, и религия
любви еще не явилась в мир.