Неточные совпадения
Его тянуло за Борисом Петровичем, но он счел бестактным нарушать их беседу вдвоем. Ни за что не
хотел бы он показаться навязчивым. В нем всегда говорило горделивое чувство. Этого пистоля он сердечно любил
и увлекался им долго, но «лебезить» ни перед кем не желал, особливо при третьем лице,
хотя бы и при
таком хорошем малом, как Кузьмичев. Через несколько недель капитан мог стать его подчиненным.
Во всем этом он способен был повиниться Борису Петровичу, если
бы разговор принял
такой оборот.
И спроси его тот: «Почему же вы не
хотите послужить меньшей братии? Зачем стремитесь
так к денежной силе?» — он не стал
бы лгать, не начал
бы уверять его, что
так он живет до поры до времени, что это только средство служить народу.
Но разве можно сидеть там, среди бела дня,
хотя бы и в
такой глухой час?
Теркин слушал внимательно,
и в голове у него беспрестанно мелькал вопрос: «зачем Серафима рассказывает ему
так подробно об этой Калерии?» Он
хотел бы схватить ее
и увлечь к себе, забыть про то, кто она, чья жена, чьих родителей, какие у нее заботы… Одну минуту он даже усомнился: полно,
так ли она страстно привязалась к нему, если способна говорить о домашних делах, зная, что он здесь только до рассвета
и она опять его долго не увидит?..
И так шло месяца два. Друг друга они успокаивали: Виттиху прямой расчет молчать. Откройся история,
хотя бы и не через него, их выключат, да
и ему хода не будет, в инспекторы не попадет.
Дочь его
и не
хотела бы думать об этом, да не может. Ей довольно противно сторожить смерть отца. Она не считает себя ни злой, ни бездушной. Но отец
так мучится, что для него кончина — избавление.
И ничего-то в ее жизни с Севером Львовичем не было душевного,
такого, что ее делало
бы чище, строже к себе, добрее к людям, что закрепляло
бы в сердце связь с человеком, если не страстно любимым, то
хотя с
таким, которого считаешь выше себя.
До рассвета он провозился в постели, перебирал на всякие лады: может он или нет пойти на
такое дело,
и кончил тем, что решил уклониться,
хотя бы задержка в отыскании двадцати тысяч испортила все его расчеты.
Уж, конечно, на его «Батраке» ничего подобного не может случиться.
Таких «хозяек» с девицами
и музыкантами он формально запретит принимать капитану
и кассирам на пристанях,
хотя бы на других пароходах товарищества
и делалось то же самое.
Ему даже это как будто понравилось под конец. Натура Серафимы выяснялась перед ним: вся из порыва, когда говорила ее страсть, но в остальном скорее рассудочная, без твердых правил, без идеала. В любимой женщине он
хотел бы все это развить. На какой же почве это установить? На хороших книжках? На мышлении? Он
и сам не чувствует в себе
такого грунта. Не было у него довольно досуга, чтобы путем чтения или бесед с «умственным» народом выработать себе кодекс взглядов или верований.
Развод! Серафима за целый год ни разу серьезно не разобрала с ним своего положения. Каков
бы ни был ее муженек, но ведь она убежала от него; нельзя же им без сроку состоять в
такой «воровской жизни», как он сегодня про себя выразился там, в лесу, перед калиткой палисадника. Она не
хочет приставать к нему, впутывать его в счеты с мужем, показывает бескорыстие своей страсти. Положение-то от этого не меняется. Надо же его выяснить,
и ему первому не след играть роль безнаказанного похитителя чужих жен.
Не
хотел он этого не потому, что трусил ее. Чего ему ее трусить? Но он
так стал далек от нее, что не найдет в себе ни одного доброго слова, о каком просила его Калерия. Притворяться, великодушничать он не будет. Если б она
и разливалась, ревела, кляла себя
и просила пощады, —
и тогда
бы сердце его не раскрылось… Это он предчувствовал.
С отъезда Серафимы они еще ни разу не говорили об «истории». Теркин избегал
такого объяснения, не
хотел волновать ее, боялся
и еще чего-то. Он должен был
бы повиниться ей во всем, сказать, что с приезда ее охладел к Серафиме. А если доведет себя еще до одного признания? Какого? Он не мог ответить прямо. С каждым часом она ему дороже, — он это чувствовал…
И говорить с ней о Серафиме делалось все противнее.
Теркин перебирал все, что ему привелось в одну неделю видеть
и ощущать там — у Троицы, здесь — в Кладенце. Не испытал он нигде возврата к простой мужицкой вере. Сегодня утром, отправляясь к молельне, с запиской от станового, он искренно желал найти у раскольников что-нибудь действующее на чувство, картину более строгого благочестия,
хотя бы даже изуверства, но
такого, чтобы захватывало сразу.
Какие у него хорошенькие вещи!
И весь он
такой «шикозный»! Явись он к ним, в институт, к какой-нибудь «девице», его
бы сразу стали обожать полкласса
и никто не поверил
бы, что он только «землемер». Она не
хочет его
так называть даже мысленно.
Иван Захарыч считал себя выше подобных недворянских поступков. Этим он постоянно преисполнен. Если при залоге имений он добился высокой оценки, то все же они стоят этих денег,
хотя бы при продаже с аукциона
и не дали
такой цены. Он в долгу у обеих сестер,
и ему представляется довольно смутно, чем он обеспечит их, случись с ним беда, допусти он до продажи обоих имений. Конечно, должны получиться лишки… А если не найдется хорошего покупателя?
Разве он, Теркин, не благое дело делает, что выхватывает из
таких рук общенародное достояние? Без воды да без леса Поволжье на сотни
и тысячи верст в длину
и ширину обнищает в каких-нибудь десять — двадцать лет. Это не кулачество, не спекуляция, а „миссия“!
И она питает его душу. Иначе приходилось
бы чересчур уж одиноко стоять среди всей этой,
хотя бы и кипучей, деловой жизни.
Объяснение необходимо,
и всего лучше
бы переговорить здесь. Авось Василий Иваныч
захочет заглянуть в парк. За чаем было
бы неудобно. Или тот ловкач спустится сверху, пожалуй,
и подслушает под окнами.
Такие на все способны.
— Мое положение весьма в эту минуту не авантажно, Василий Иваныч,
хотя бы и перед
таким человеком, как вы… Уподобляюсь гоголевскому Землянике…
— Как вам не грех — вам
и сестрице вашей — толкать ее в лапы
такому прощелыге, как этот таксатор!.. Вы думаете, он женится на ней, не заполучив куша? Как
бы не
так! А вы, видимое дело,
хотите се осрамить
и выгнать без куска хлеба…
Он
хотел сказать:"заведомым ворам мирволить не желаю", но вовремя воздержался. Зверев сам ему открыл о своей растрате. Было
бы"негоже"выдавать его, даже
и в
таком семейном разговоре. Слышал он еще на той неделе, что Зверева подозревают в поджоге.
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Ему всё
бы только рыбки! Я не иначе
хочу, чтоб наш дом был первый в столице
и чтоб у меня в комнате
такое было амбре, чтоб нельзя было войти
и нужно
бы только этак зажмурить глаза. (Зажмуривает глаза
и нюхает.)Ах, как хорошо!
Городничий. Вам тоже посоветовал
бы, Аммос Федорович, обратить внимание на присутственные места. У вас там в передней, куда обыкновенно являются просители, сторожа завели домашних гусей с маленькими гусенками, которые
так и шныряют под ногами. Оно, конечно, домашним хозяйством заводиться всякому похвально,
и почему ж сторожу
и не завесть его? только, знаете, в
таком месте неприлично… Я
и прежде
хотел вам это заметить, но все как-то позабывал.
Добчинский.То есть оно
так только говорится, а он рожден мною
так совершенно, как
бы и в браке,
и все это, как следует, я завершил потом законными-с узами супружества-с.
Так я, изволите видеть,
хочу, чтоб он теперь уже был совсем, то есть, законным моим сыном-с
и назывался
бы так, как я: Добчинский-с.
Городничий. Мотает или не мотает, а я вас, господа, предуведомил. Смотрите, по своей части я кое-какие распоряженья сделал, советую
и вам. Особенно вам, Артемий Филиппович! Без сомнения, проезжающий чиновник
захочет прежде всего осмотреть подведомственные вам богоугодные заведения —
и потому вы сделайте
так, чтобы все было прилично: колпаки были
бы чистые,
и больные не походили
бы на кузнецов, как обыкновенно они ходят по-домашнему.
Скотинин. Да с ним на роду вот что случилось. Верхом на борзом иноходце разбежался он хмельной в каменны ворота. Мужик был рослый, ворота низки, забыл наклониться. Как хватит себя лбом о притолоку, индо пригнуло дядю к похвям потылицею,
и бодрый конь вынес его из ворот к крыльцу навзничь. Я
хотел бы знать, есть ли на свете ученый лоб, который
бы от
такого тумака не развалился; а дядя, вечная ему память, протрезвясь, спросил только, целы ли ворота?