Неточные совпадения
Рационалистические направления, отражающие разорванность и рассеченность человеческого
духа и человеческой
культуры, разъединяют субъект и объект.
Духа в истории мира не было бы соборного действия Промысла, не было бы отблеска Божества на всем, что творится в истории, во вселенской
культуре, в общественности, не было бы космического единства человечества.
Средние века не есть эпоха варварства и тьмы; этот старый взгляд давно уже оставлен культурными историками, наоборот, это эпоха великого напряжения
духа, великого томления по абсолютному, неустанной работы мысли, это эпоха культурная и творческая, но не дневного творчества, а ночной
культуры.
Духа в путь истории и
культуры.
Его благородная душа, душа средневековая и католическая, в глубине своей неизменно благочестивая, но слабая и безвольная, слишком исключительно чувственная, была изъязвлена оскорбительностью современной
культуры, пошлостью современной Франции, уродством жизни, буржуазным
духом эпохи.
Рационалистический
дух, убивающий мистику и символику христианства, создает
культуру, обедненную, оскопленную, иссушенную, аскетическую в дурном смысле этого слова.
Богатая
культура,
культура красивая и творческая связана кровно с христианской мистикой и символикой, с культом, с тем
духом, который создал икону, зажег перед ней лампаду и воскурил ладан.
Борьба рационалистического
духа с иконой, лампадой и ладаном роковым образом превращается в борьбу с
культурой, с культурной символикой, с мистическими истоками
культуры.
И с иконоборческим
духом должно бороться не только во имя веры, но и во имя
культуры, не только во имя религиозной мистики, но и во имя культурной символики.
Вот почему исследования Гюисманса о литургике, о готике, о религиозной символике связаны с самым существом
культуры, в них чувствуется
дух великой, не измельчавшей и не оскопленной
культуры.
— Неужели для вас все еще не ясно, что террор — лечение застарелой болезни домашними средствами? Нам нужны вожди, люди высокой
культуры духа, а не деревенские знахари…
— Разрыв дан именно по этой линии, — кричал Пыльников. — Отказываемся мы от
культуры духа, построенной на религиозной, христианской основе, в пользу культуры, насквозь материалистической, варварской, — отказываемся или нет?
Неточные совпадения
— XIX век — век пессимизма, никогда еще в литературе и философии не было столько пессимистов, как в этом веке. Никто не пробовал поставить вопрос: в чем коренится причина этого явления? А она — совершенно очевидна: материализм! Да, именно — он! Материальная
культура не создает счастья, не создает.
Дух не удовлетворяется количеством вещей, хотя бы они были прекрасные. И вот здесь — пред учением Маркса встает неодолимая преграда.
— «Русская интеллигенция не любит богатства». Ух ты! Слыхал? А может, не любит, как лиса виноград? «Она не ценит, прежде всего, богатства духовного,
культуры, той идеальной силы и творческой деятельности человеческого
духа, которая влечет его к овладению миром и очеловечению человека, к обогащению своей жизни ценностями науки, искусства, религии…» Ага, религия? — «и морали». — Ну, конечно, и морали. Для укрощения строптивых. Ах, черти…
Некоторые славянофильствующие и в наши горестные дни думают, что если мы, русские, станем активными в отношении к государству и
культуре, овладевающими и упорядочивающими, если начнем из глубины своего
духа создавать новую, свободную общественность и необходимые нам материальные орудия, если вступим на путь технического развития, то во всем будем подобными немцам и потеряем нашу самобытность.
Германский народ на своих духовных вершинах сознает себя не носителем Христова
Духа, а носителем высшей и единственной духовной
культуры.
Такие великие явления мировой
культуры, как греческая трагедия или культурный ренессанс, как германская
культура XIX в. или русская литература XIX в., совсем не были порождениями изолированного индивидуума и самоуслаждением творцов, они были явлением свободного творческого
духа.