Неточные совпадения
Русский народ как будто бы хочет не столько свободного государства,
свободы в государстве, сколько
свободы от государства,
свободы от забот о земном устройстве.
Русская безгосударственность — не завоевание себе
свободы, а отдание себя,
свобода от активности.
Утверждение
свободы духа, как чего-то характерно-русского, всегда было существенной особенностью славянофильства.
Славянофилы и Достоевский всегда противополагали внутреннюю
свободу русского народа, его органическую, религиозную
свободу, которую он не уступит ни за какие блага мира, внутренней несвободе западных народов, их порабощенности внешним.
В
русском народе поистине есть
свобода духа, которая дается лишь тому, кто не слишком поглощен жаждой земной прибыли и земного благоустройства.
Русская народная жизнь с ее мистическими сектами, и
русская литература, и
русская мысль, и жуткая судьба
русских писателей, и судьба
русской интеллигенции, оторвавшейся от почвы и в то же время столь характерно национальной, все, все дает нам право утверждать тот тезис, что Россия — страна бесконечной
свободы и духовных далей, страна странников, скитальцев и искателей, страна мятежная и жуткая в своей стихийности, в своем народном дионисизме, не желающем знать формы.
Русская радикально-демократическая интеллигенция, как слой кристаллизованный, духовно консервативна и чужда истинной
свободе; она захвачена скорее идеей механического равенства, чем
свободы.
И потому
русская жажда абсолютной
свободы на практике слишком часто приводит к рабству в относительном и среднем и
русская жажда абсолютной любви — к вражде и ненависти [
Русская революция наглядно показала всю опасность
русской абсолютности.].
Добыть себе относительную общественную
свободу русским трудно не потому только, что в
русской природе есть пассивность и подавленность, но и потому, что
русский дух жаждет абсолютной Божественной
свободы.
Славянофилы хотели оставить
русскому народу
свободу религиозной совести,
свободу думы,
свободу духа, а всю остальную жизнь отдать во власть силы, неограниченно управляющей
русским народом.
Но
русская самобытность должна, наконец, проявиться не отрицательно, а положительно, в мощи, в творчестве, в
свободе.
И подлинная бытовая
свобода,
свобода от ложных условностей и лицемерных норм есть только у
русских.
Разнузданность и цинизм танцорок достигали до такой степени, что приезжие истые парижане не верили глазам своим, уверяли, что у них в Париже ничего равного этому и нет, и не было, и не видывано, и бесконечно удивлялись par le principe de la liberté russe [Из принципа
русской свободы (фр.).].
Неточные совпадения
— Вот это всегда так! — перебил его Сергей Иванович. — Мы,
Русские, всегда так. Может быть, это и хорошая наша черта — способность видеть свои недостатки, но мы пересаливаем, мы утешаемся иронией, которая у нас всегда готова на языке. Я скажу тебе только, что дай эти же права, как наши земские учреждения, другому европейскому народу, — Немцы и Англичане выработали бы из них
свободу, а мы вот только смеемся.
Английский обычай — совершенной
свободы девушки — был тоже не принят и невозможен в
русском обществе.
Лютов, крепко потирая руки, усмехался, а Клим подумал, что чаще всего, да почти и всегда, ему приходится слышать хорошие мысли из уст неприятных людей. Ему понравились крики Лютова о необходимости
свободы, ему казалось верным указание Туробоева на
русское неуменье владеть мыслью. Задумавшись, он не дослышал чего-то в речи Туробоева и был вспугнут криком Лютова:
— Яков Самгин один из тех матросов корабля
русской истории, которые наполняют паруса его своей энергией, дабы ускорить ход корабля к берегам
свободы и правды.
«Вот этот народ заслужил право на
свободу», — размышлял Самгин и с негодованием вспоминал как о неудавшейся попытке обмануть его о славословиях
русскому крестьянину, который не умеет прилично жить на земле, несравнимо более щедрой и ласковой, чем эта хаотическая, бесплодная земля.