Неточные совпадения
Человек, человеческая личность есть верховная
ценность, а не общности, не коллективные реальности, принадлежащие
миру объектному, как общество, нация, государство, цивилизация, церковь.
Персоналистическая философия должна признать, что дух не генерализирует, а индивидуализирует, он создает не
мир идеальных
ценностей, внечеловеческих и общих, а
мир личностей с их качественным содержанием, формирует личности.
Она есть изначальная
ценность и единство, она характеризуется отношением к другому и другим, к
миру, к обществу, к людям, как отношением творчества, свободы и любви, а не детерминации.
Универсальное и так называемые сверхличные
ценности принадлежат не к
миру объективности, а к
миру субъективности.
Человек, т. е. индивидуальное и по другой терминологии сингулярное, экзистенциальное человечества, человечество есть лишь
ценность всечеловеческого единства в человеческом
мире, качество человеческого братства, которое не есть реальность, стоящая над человеком.
Эгоцентрик обыкновенно не персоналистически определяет своё отношение к
миру и людям, он именно легко становится на точку зрения объектной установки
ценностей.
Высшие
ценности в
мире оказываются слабее, чем низшие, высшие
ценности распинаются, низшие
ценности торжествуют.
Эта переоценка
ценностей и есть освобождающая революция, которая должна совершиться в
мире.
Вина тут лежит не на познании, которое есть положительная
ценность, а на духовном состоянии
мира и человека, на разобщенности и раздоре в самом бытии.
Но культура хочет оставить человека в этом
мире, она прельщает человека своими
ценностями и своими достижениями имманентного совершенства.
Не только существование государства не есть высшая
ценность, но и существование
мира, этого объективированного
мира, совсем не есть высшая
ценность.
Предстоит в
мире радикальная, революционная, персоналистическая переоценка
ценностей, и тогда только возможны будут глубокие социальные изменения.
В противоположность законам этого
мира оно провозглашает, что последние будут первыми, а первые будут последними, что революционно перевернуло все античные
ценности.
Утопия совершенного общества в условиях нашего
мира, утопия священного царства и священной власти, утопия совершенной и абсолютной общей воли народа или пролетариата, утопия абсолютной справедливости и абсолютного братства сталкивается с верховной
ценностью личности, с личной совестью и личным достоинством, со свободой духа и совести.
Персонализм не может примириться с тем извращением иерархии
ценностей, на которой покоится капиталистический
мир, с оценкой человека по тому, что у него есть и какое положение он в обществе занимает.
Положение пролетария в
мире несовместимо с верховной
ценностью личности.
В объективированном
мире все
ценности извращены.
— Вы с ним уж в деле? — спросил Пирожков, проникаясь удивлением к своему приятелю, к той быстроте, с которой он проник"в
мир ценностей и производств", как выражался сам Палтусов.
«Этика» Н. Гартмана, наиболее интересная в философской литературе нашего времени, представляется мне принципиально несостоятельной, потому что идеальные ценности у него висят в безвоздушном пространстве и нет антропологии, нет онтологии, которая объяснила бы, откуда берется у человека свобода, откуда у него сила для осуществления в
мире ценностей.
Неточные совпадения
«Я обязан сделать это из уважения к моему житейскому опыту. Это —
ценность, которую я не имею права прятать от
мира, от людей».
— «Русская интеллигенция не любит богатства». Ух ты! Слыхал? А может, не любит, как лиса виноград? «Она не ценит, прежде всего, богатства духовного, культуры, той идеальной силы и творческой деятельности человеческого духа, которая влечет его к овладению
миром и очеловечению человека, к обогащению своей жизни
ценностями науки, искусства, религии…» Ага, религия? — «и морали». — Ну, конечно, и морали. Для укрощения строптивых. Ах, черти…
Внести же в
мир творческие
ценности мы можем лишь в том случае, если будем повышаться и в
ценности и в качестве нашего собственного бытия.
Россия есть самостоятельная
ценность в
мире, не растворимая в других
ценностях, и эту
ценность России нужно донести до божественной жизни.
Нам, русским, необходимо духовное воодушевление на почве осознания великих исторических задач, борьба за повышение
ценности нашего бытия в
мире, за наш дух, а не на почве того сознания, что немцы злодеи и безнравственны, а мы всегда правы и нравственно выше всех.