Неточные совпадения
Человек есть посредник между
миром неподвижных идеальных
ценностей и природным
миром, в котором нет телеологии и в который человек своей свободой должен внести цель и
ценность, почерпнутую из небытийственного идеального
мира.
Человек свободен осуществлять добро, реализовать
ценности, стоящие над ним, как навеки установленные Богом или как нормативный идеальный
мир, но не свободен творить добро, выковывать
ценности.
Но также можно сказать, что несоединимо со свободой и нравственной жизнью и учение Гартмана об идеальных
ценностях, которые человек должен свободно реализовать в
мире.
Ценность личности есть высшая иерархическая
ценность в
мире,
ценность духовного порядка.
Нельзя думать о спасении своей души, это есть ложное духовное состояние, небесный утилитаризм, думать можно только об осуществлении высших
ценностей жизни, о Царстве Божьем для всех существ, не только для людей, но и для всего
мира, т. е. думать о Боге, а не о себе.
Произошла самая радикальная переоценка
ценностей, какую только знает
мир.
Внутри христианского
мира противоборствуют две моральные направленности: смирение и творчество, мораль личного спасения и страха гибели и творческая мораль
ценностей, мораль отдания себя преобразованию и преображению
мира.
Жертва смирения может быть готовностью отказаться от личного творчества, но при постоянной думе о личности, об ее совершенстве; жертва же творчества может быть готовностью забыть о личности и думать только о
ценностях и совершенных произведениях для
мира, но при утверждении личного творческого вдохновения.
Но и наоборот, человек может пожертвовать несомненной
ценностью своей свободы и своего дела в
мире,
ценностью семьи и
ценностью сострадания к людям во имя бесконечной
ценности любви.
Не убий — абсолютная норма, одинаковая для всех людей, но иногда человек трагически берет на себя вину убийства для того, чтобы убийства было меньше в
мире и чтобы величайшие
ценности были сохранены и утверждены.
Это значит, что не должно обожать и обоготворять ничего и никого в
мире, ни людей, близких, родных, царей, ни идей и
ценностей, ни человечества или природы.
И любовь к
ценностям, к истине, справедливости, красоте должна быть понята как выражение в
мире любви к Богу, к божественному.
В социальной обыденности нашего греховного
мира государство, его сила и слава, может оказываться сверхличной
ценностью, вдохновляющей личность на подвиги.
Но в
мире социальной обыденности, в
мире греховном
ценность низшая приобретает наибольшую силу,
ценность же высшая наименьшую.
Свобода духа есть
ценность верховная, но она не обладает верховной силой в
мире социальной обыденности.
Этот трагический конфликт
ценностей неразрешим в греховном
мире, где сила и
ценность не совпадают, где количество ценнее качества.
Роковое и греховное в старом государстве и роковое и греховное в коррелятивной ему революции одинаково враждебны свободе духа, одинаково сталкиваются с бесконечной
ценностью личности, и столкновение это есть трагизм, непреодолимый в пределах греховного
мира.
Но от греко-римского
мира осталась положительная идея
ценности качественного аристократически творческого труда, которая должна быть согласована с библейско-христианской идеей священно-аскетического значения труда и равенства всех людей перед Богом.
И задача заключается в том, чтобы в борьбе с капитализмом восстановить это онтологическое ядро, это духовно-личное отношение к
миру вещей и материальных
ценностей, эту интимную связь личности с
миром, в котором она призвана действовать.
Но этически и духовно социализм столь же буржуазен, как и капитализм, он не возвышается над буржуазным миросозерцанием и чувством жизни, ему закрыты высшие
ценности, и он погружен в царство
мира сего, верит лишь в видимые вещи.
Техника есть обнаружение силы человека, его царственного положения в
мире, она свидетельствует о человеческом творчестве и изобретательности и должна быть признана
ценностью и благом.
Этика творчества должна признать успехи техники положительной
ценностью и благом, обнаружением творческого призвания человека в
мире и свободы его духа.
И вместе с тем смерть в нашем греховном
мире есть благо и
ценность.
И вольная смерть Его, порожденная злом
мира, есть благо и высшая
ценность.
Страшный суд над личностью и
миром во внутреннем своем понимании есть не что иное, как обретение смысла, как установка
ценностей и качеств.
Отсюда вытекает совсем иная этика жизни в этом
мире, переоценка
ценностей.
Неточные совпадения
«Я обязан сделать это из уважения к моему житейскому опыту. Это —
ценность, которую я не имею права прятать от
мира, от людей».
— «Русская интеллигенция не любит богатства». Ух ты! Слыхал? А может, не любит, как лиса виноград? «Она не ценит, прежде всего, богатства духовного, культуры, той идеальной силы и творческой деятельности человеческого духа, которая влечет его к овладению
миром и очеловечению человека, к обогащению своей жизни
ценностями науки, искусства, религии…» Ага, религия? — «и морали». — Ну, конечно, и морали. Для укрощения строптивых. Ах, черти…
Внести же в
мир творческие
ценности мы можем лишь в том случае, если будем повышаться и в
ценности и в качестве нашего собственного бытия.
Россия есть самостоятельная
ценность в
мире, не растворимая в других
ценностях, и эту
ценность России нужно донести до божественной жизни.
Нам, русским, необходимо духовное воодушевление на почве осознания великих исторических задач, борьба за повышение
ценности нашего бытия в
мире, за наш дух, а не на почве того сознания, что немцы злодеи и безнравственны, а мы всегда правы и нравственно выше всех.