Неточные совпадения
Но в этой теории
было все-таки больше уважения к факту социальной эволюции, чем у г. Ленина и большей части
русских социал-демократов, которые в сущности соединяют старое
русское народничество со старым
русским бунтарством.
Классы экономически господствующие должны
будут пойти на самоограничение и жертвы во имя социального возрождения
русского народа.
Быть может, самым ярким выразителем антибуржуазного духа в
русской литературе
был реакционер К. Леонтьев — все дело его жизни
было борьбой против надвигающегося серого царства мещанства.
В
русской религиозной мысли всегда
была апокалиптическая настроенность и устремленность.
В
русском народе
есть очень своеобразная мистическая стихия, стихия хлыстовская, уходящая в глубину языческих корней народной жизни.
Одержимость большевизмом
есть новая форма исконного
русского хлыстовства.
И все это
будет явлением пассивности, а не активности
русской души, ее дурной и болезненной, истерической женственности.
Большевизм
есть русское, национальное явление, это — наша национальная болезнь, которая и в прошлой
русской истории всегда существовала, но в иных формах.
Германизм предполагает
быть женихом невестящейся
русской земли.
Русская революционная интеллигенция, которая претендует нести свет народу, никогда не
была истинно просвещенной, образованной, культурной, она
была полупросвещенной, ее сознание
было задето лишь поверхностным просветительством.
Замечательный
русский мыслитель Н. Ф. Федоров
был прав, когда говорил, что вопрос социальный
есть в большей степени вопрос естествознания, чем социологии.
Русский революционный социализм, отворачивающийся от всего объективного,
есть в сущности своеобразная форма рассудочного, рационалистического безумия.
Русские большевики, насколько можно серьезно о них говорить, и
есть та новая раса, которая отрицает всякую связь и всякую преемственность между этими двумя мирами, которая хочет истребить дотла все старое, всякое наследие прошлого.
Такой
русский, славянский «мессианизм» исповедовал Бакунин, для которого зарево мирового пожара должно
было начаться из России, который верил в революционный свет с Востока.
И эта же темная классовая идея
будет истреблять остатки братства в
русском народе как народе христианском.
Пролетарский классовый коммунизм на
русской почве
есть переживание дочеловеческого первобытного коммунизма.
В социальных последствиях
русской революции
есть очень много парадоксального и неожиданного.
Русский «социализм»
есть лишь западноевропейское наименование для
русской отсталости и
русского бунтарства.
Это и
есть «махаевщина», которая лет пятнадцать тому назад предугадала результаты
русской революции и давала предельное выражение
русскому социализму.
Тяжелые удары наносятся
русской промышленности, которая является одним из базисов существования всего
русского народа и прежде всего самих рабочих, но сами представители промышленного класса могут пережить это время, у них
есть средства к жизни.
Но скоро уже контрреволюционными силами
были признаны партия народной свободы, все
русские либералы, Государственная дума, Земский и Городской союз.
Что
будет с
русской свободой?
Крайнее, максималистское крыло
русской революции принуждено
будет опереться на те же элементы, на которые опиралось и крайнее максималистское крыло
русской реакции.
Русская революция — провиденциальна, в ней
есть очистительная гроза и очистительный огонь, в ней сгорает старая ложь.
Русская революция не столько
была результатом накопления творческих сил, творческих порывов к новой жизни, сколько результатом накопления отрицательных состояний, процессов гниения старой жизни.
Весь ужас в том, что давно уже «божье»
было воздаваемо не Богу, а «кесарю», и это нарушение основной заповеди, это сотворение себе кумира и всякого подобия на земле, это идолопоклонство отравило нравственно жизнь
русского народа.
Можно считать уже выяснившимся, что если
русская революция и
была благом, поскольку она в первые дни свои освободила Россию от кошмара разлагавшейся самодержавной власти, то все дальнейшее «развитие» и «углубление» революции пошло по ложному пути и не принесло никаких добрых плодов России и
русскому народу.
Но в
русской революции
есть много своего особенного, своих
русских болезней и соблазнов,
есть расплата за свои
русские грехи.
С философской точки зрения
русская революция
есть чистый, ничем не ограниченный и ничему не подчиненный психологизм, восстание произвола человеческих масс против всякого онтологизма.
Русская революционная интеллигенция, которая пожинает плоды своей деятельности в направлении и характере
русской революции, которая и сама оказалась выброшенной за борт темными народными массами, слишком долго жила ложной верой, верой в идолов, а не в Бога живого, и душа
была искажена этой ложью и этим идолопоклонством,
была развращена и потеряла связь с духовными истинами жизни.
Самый революционный переворот
был делом национальным, он совершен
русским народом как великим целым, он не
был делом одной революционной интеллигенции или рабочего класса, ему не предшествовало усиление революционно-социалистического движения.
Но
русская национальная революция присвоена
была себе революционными интеллигентскими кружками и массами, которые пошли за их демагогическими лозунгами.
Менее всего я хочу сказать, что
русские революционеры-нигилисты — злодеи и люди дурные; среди них всегда
было немало прекрасных людей, искренних, самоотверженных и бескорыстно увлеченных.
Безответственная притязательность, парализующая сознание обязанностей,
есть нравственная язва, разъедающая
русскую общественную жизнь.
Русский максимализм, бросающий нас из одной крайности в другую,
есть болезнь духа, метафизическая истерия, внутреннее рабство.
Русскому народу необходимо здоровое и крепкое национальное чувство, но его не
было и нет.
Но национальная идея не имеет в нем глубоких корней, для
русских либералов в массе патриотизм
есть вопрос политической тактики.
Русская революция
есть Божья кара за явный или тайный нигилизм всех слоев, всех классов и всех направлений, от крайних правых до крайних левых.
Вся
русская «революция»
есть тяжелый кошмар, приснившийся
русскому народу от его бессилия и болезни,
есть призрак, созданный расстроенным воображением народа слабого и потерявшего духовный центр.
Русская революция
есть чистейший призрак.
Ход
русской «революции» не
есть драма, развивающаяся от одного акта к другому.
Есть основания думать, что западные люди и смотрят на
русскую «революцию», как на китайскую или турецкую.
«Большевистская революция»
есть один из моментов разложения старой России, одна из трансформаций старой
русской тьмы.
В старом
русском самовластье
было слишком много анархического и слишком мало объективных правовых начал.
Когда
русские люди очнутся от гипноза и духовно отрезвятся, они поймут, что всякая великая борьба в мире
есть духовная борьба, столкновение разных идей.
И нужно сознаться, что всей мыслящей части
русского общества, которая почитала себя носительницей сознательных идей,
есть в чем покаяться и от чего очиститься.
Это утверждали справа славянофилы, сторонники
русской религиозной и национальной самобытности, и слева революционеры, социалисты и анархисты, которые
были не менее восточными самобытниками, чем славянофилы, и буржуазному Западу противополагали революционный свет с Востока.
Все идеологии этого типа, владеющие умом и сердцем
русской интеллигенции, основаны
были на вере в народ, в народную мудрость и народную правду.
Славянофильство
было единственной серьезной
русской идеологией, с которой можно считаться по существу.
Идея эта настолько глубоко
была заложена в народном сознании, что она освятила
русское самодержавие и сделала невозможной никакую эволюцию монархии.