Неточные совпадения
В действительности
духовные состояния ничему не соответствуют, они есть, они и есть первореальность, они более экзистенциальны, чем все, что отражает объективный
мир.
Мир имеет идеальные основы, которые носят универсальный характер, это и есть
духовная основа
мира (таков, например, идеал-реализм Н. Лосского и С. Франка, такова софиология).
Идеальная,
духовная основа
мира есть по преимуществу «объективность» в отличие от «субъективности» всего частного и индивидуального.
Дух зряч и видит реальности, видит и реальности
мира духовного, и реальности
мира объективированного, природного, душевного, исторического, социального.
Дух,
духовная действительность не сообразна с универсальными законами разума, совсем не есть
мир универсальных идей, совсем не есть
мир объективный.
В человеке есть
духовное начало, как трансцендентное в отношении к
миру, т. е. превышающее
мир.
Платонистическое же учение поднимает высшее
духовное начало в человеке до царства идей, до универсалий идейного
мира.
Духовная жизнь есть жизнь, сообразная с мировым логосом, который имманентен
миру.
Борьба за
духовное царство всегда продолжается, будет продолжаться до конца
мира.
Объективация духа в
мире истории и цивилизации может быть понята как отчуждение от человека его
духовной природы.
Человек принимает за объективные
духовные реальности
мира то, что есть продукт творческой активности субъективного духа.
В известном смысле можно сказать, что весь видимый объективный
мир есть лишь символика
мира духовного.
Символическое восприятие
мира, при котором все видимое есть символ невидимого, все материальное есть символ
духовного, есть как раз признак большей духовности по отношению к
миру и большей освобожденности от его власти.
Кенозис, боговоплощение, нисхождение Бога в человеческий
мир есть
духовный реализм, а не символизм, и этому
духовному реализму должны соответствовать процессы в человеческом
мире.
Возрастание в
духовной жизни предполагает очищение, отрешенность от власти
мира, порождающего вожделение и похотение.
«Катехизис революции» производит впечатление аскетического трактата, наставления к
духовной жизни революционера, требующего полного отречения от
мира.
Раньше христиане составляли
духовную элиту, противоположную языческому
миру, языческому государству.
Существо вполне довольное и счастливое в этом
мире, не чувствительное к злу и страданию и не испытывающее страдания, совершенно бестрагическое, не было бы уже
духовным существом и не было бы человеком.
Чувствительность к злу
мира и способность к страданию есть один из признаков человека как существа
духовного.
Исканием внутреннего избавления от страдания, не своего только, но и страдания
мира и человека, полна
духовная история человечества.
Это есть
духовная направленность
мира, уже склоняющегося к упадку, предчувствующего свою приближающуюся смерть.
В
мире материальном, в теле душа находится как бы в темнице и жаждет освобождения от тюремного заключения, возвращения на
духовную родину из плена этого падшего
мира.
Все
духовные движения
мира, все революционные движения
мира притягиваются к этому царству.
Существование в
мире зла есть парадокс для нашей
духовной жизни.
Мистики описывают бездну между человеком и Богом, падшесть
мира, диалогическую борьбу, трагизм
духовного пути.
Чувственный
мир есть символ
духовного (св. Максим Исповедник).
Профетический
духовный опыт противоположен апатии, бесстрастию, равнодушию к судьбам
мира и истории.
Есть ли объективация погружение духа в
мир для его
духовного завоевания, а возвращение внутрь существования — уход из
мира?
Новая духовность понимает дух не как отрешенность и бегство из
мира, покорно оставляющее
мир таким, каков он есть, а как
духовное завоевание
мира, как реальное изменение его, не объективируя дух в мировой данности, а подчиняя
мир внутреннему существованию, всегда глубоко личному, разрушая призраки «общего», т. е. совершая персоналистическую революцию.
Наоборот, для того, чтобы низойти в человеческий
мир, тоскующий и погибающий, нужно чувствовать
духовную независимость от власти
мира,
духовное сопротивление
миру, который может растерзать человека.
Духовность же, изменяющая и завоевывающая
мир, предполагает личную
духовную активность,
духовную независимость от детерминации
миром.
Вопрос об отношении спасения и творчества, о роли творчества в
духовной жизни есть основной вопрос, от него зависит будущее духовности в
мире и возможность новой духовности.
Духовная сила не нуждается в силах этого
мира, она есть чудо по сравнению с детерминированностью этого
мира.
В описании
духовного и мистического опыта всегда будут прибегать к пространственной символике, к символам высоты и глубины, к символам сего и иного
мира и т. д.
В реальном
духовном опыте эти символы исчезают, нет глубины и высоты, нет сего и иного
мира.
В этом скрыта тайна
духовной жизни, не похожей на жизнь
мира.
В
мире же
духовном раскрывается бесконечная свобода.
Именно перспектива конкретной
духовной бесконечности требует конца этого
мира, в котором существует лишь дурная бесконечность.
Неточные совпадения
— Ну, — в привычках мысли, в направлении ее, — сказала Марина, и брови ее вздрогнули, по глазам скользнула тень. — Успенский-то, как ты знаешь, страстотерпец был и чувствовал себя жертвой
миру, а супруг мой — гедонист, однако не в смысле только плотского наслаждения жизнью, а —
духовных наслаждений.
И, стремясь возвыситься над испытанным за этот день, — возвыситься посредством самонасыщения словесной мудростью, — Самгин повторил про себя фразы недавно прочитанного в либеральной газете фельетона о текущей литературе; фразы звучали по-новому задорно, в них говорилось «о
духовной нищете людей, которым жизнь кажется простой, понятной», о «величии мучеников независимой мысли, которые свою
духовную свободу ценят выше всех соблазнов
мира».
— «Русская интеллигенция не любит богатства». Ух ты! Слыхал? А может, не любит, как лиса виноград? «Она не ценит, прежде всего, богатства
духовного, культуры, той идеальной силы и творческой деятельности человеческого духа, которая влечет его к овладению
миром и очеловечению человека, к обогащению своей жизни ценностями науки, искусства, религии…» Ага, религия? — «и морали». — Ну, конечно, и морали. Для укрощения строптивых. Ах, черти…
Один —
духовный, ищущий блага себе только такого, которое было бы благо и других людей, и другой — животный человек, ищущий блага только себе и для этого блага готовый пожертвовать благом всего
мира.
Видишь ли, в чем дело, если внешний
мир движется одной бессознательной волей, получившей свое конечное выражение в ритме и числе, то неизмеримо обширнейший внутренний
мир основан тоже на гармоническом начале, но гораздо более тонком, ускользающем от меры и числа, — это начало
духовной субстанции.