Георгий Дмитриевич (нетерпеливо и резко). Ах, мама! Ну и ночью, ну и стреляют,
ну и что же? Ах, мама, всегда вы не те слова скажете, что надо.
Неточные совпадения
Алексей. Фомин, возьмите. Да револьвер, револьвер возьмите… а, черт!
Ну и сильный
же ты, Горька, вот не ожидал,
что ты такой сильный. Сиди!
Георгий Дмитриевич. Да
что ты затвердил! Этот,
ну да, этот, потому
что другого нет
и… перестань
же, Алексей, я тебя прошу. Человек каждый день бывает у нас в доме, а ты припоминаешь его, как будто первый раз в жизни услыхал.
Что за комедия!
Лиза. Оттого,
что надоело. Господи, каждый день посылают в театр
и все еще спрашивают: вы в театре бываете?
Ну, какое вам дело до того, бываю я в театре или нет? а тоже спрашиваете.
И я знаю, почему это: как только что-нибудь нужно от меня скрыть, так меня посылают в театр.
И мама, глупая, об этом
же в письмах спрашивает — не знает, для
чего у них тут театр!
Коромыслов.
Ну, тебе больно? —
и что же ты, наконец, чувствуешь, скажи!
Ну, хоть иногда, в минуты просветления, ты видишь, во
что ты превращаешься?
Торопец. Скажите, как удивили…
Ну и взглянула,
ну и обожгла, н-ну
и пронзила… так зачем
же ты ее без глаз берешь.
Что это тебе — институтка? А где страсть? — а где грех
и это, как его… вожделение? Ага!
Цветешь, Яков? А,
и ты тут, Алеша? — давно не видались,
что редко заглядываешь… занят?
Ну, кто еще… Лиза, Катя… с ними я сегодня виделся (смеется). Ох,
ну и устал
же я сегодня: пять часов толкли воду в ступе.
Ментиков.
Ну и пьян — так
что же из этого. Я человек скромный, но у меня есть свои потребности: выпить рюмку вина в хорошей компании… За ваше здоровье, Георгий Дмитриевич,
и за всех, кто не кривляки.
Неточные совпадения
Городничий.
И не рад,
что напоил.
Ну что, если хоть одна половина из того,
что он говорил, правда? (Задумывается.)Да как
же и не быть правде? Подгулявши, человек все несет наружу:
что на сердце, то
и на языке. Конечно, прилгнул немного; да ведь не прилгнувши не говорится никакая речь. С министрами играет
и во дворец ездит… Так вот, право,
чем больше думаешь… черт его знает, не знаешь,
что и делается в голове; просто как будто или стоишь на какой-нибудь колокольне, или тебя хотят повесить.
—
Ну, старички, — сказал он обывателям, — давайте жить мирно. Не трогайте вы меня, а я вас не трону. Сажайте
и сейте, ешьте
и пейте, заводите фабрики
и заводы —
что же-с! Все это вам
же на пользу-с! По мне, даже монументы воздвигайте — я
и в этом препятствовать не стану! Только с огнем, ради Христа, осторожнее обращайтесь, потому
что тут недолго
и до греха. Имущества свои попалите, сами погорите —
что хорошего!
―
Ну, как
же!
Ну, князь Чеченский, известный.
Ну, всё равно. Вот он всегда на бильярде играет. Он еще года три тому назад не был в шлюпиках
и храбрился.
И сам других шлюпиками называл. Только приезжает он раз, а швейцар наш… ты знаешь, Василий?
Ну, этот толстый. Он бонмотист большой. Вот
и спрашивает князь Чеченский у него: «
ну что, Василий, кто да кто приехал? А шлюпики есть?» А он ему говорит: «вы третий». Да, брат, так-то!
— Со мной? — сказала она удивленно, вышла из двери
и посмотрела на него. —
Что же это такое? О
чем это? — спросила она садясь. —
Ну, давай переговорим, если так нужно. А лучше бы спать.
— А,
и вы тут, — сказала она, увидав его. —
Ну,
что ваша бедная сестра? Вы не смотрите на меня так, — прибавила она. — С тех пор как все набросились на нее, все те, которые хуже ее во сто тысяч раз, я нахожу,
что она сделала прекрасно. Я не могу простить Вронскому,
что он не дал мне знать, когда она была в Петербурге. Я бы поехала к ней
и с ней повсюду. Пожалуйста, передайте ей от меня мою любовь.
Ну, расскажите
же мне про нее.
